Книга Немецкий мальчик, страница 17 – Патрисия Вастведт

Они так и стояли, глядя на картину, и Фрэнки знала: если молчать, рано или поздно он сам все расскажет.

— Фрэнки, пока тебя не было, я решил уехать из Лондона.

— Раз решил, уезжай.

— В последний вечер, перед твоим отъездом в Италию, я понял, что не могу здесь оставаться и рисовать здесь не могу.

— Понятно, уезжай.

Майкл протянул ключ.

— Нет, студия твоя. Вдруг когда-нибудь понадобится? («Господи, он даже правду сказать не может! Вот тебе и доверие…») Не думала, что тебе понравится Пикси, — выпалила она. — Она уезжает с тобой? — Они ведь ничего друг от друга не скрывали, откуда теперь секреты? — Зачем отнекиваться? Я все понимаю. — Фрэнки показала на портрет: — Такой ты ее видишь — грациозной, очаровательной. — Фрэнки радовалась, что голос звучит беззаботно, будто они просто болтают.

Майкл задумчиво взглянул на портрет.

— Ты права. Как же я не заметил?

От его признания по спине Франчески побежали ледяные мурашки. Давным-давно в Техасе она застрелила кролика и, осознав, что попала, пережила такое же потрясение, потому что малодушно надеялась промахнуться.

— Это девушка, которая приезжает к нам на Нит-стрит, подруга моей сестры. Я с ней виделся раза три-четыре. Она совсем юная, еще школьница.

Фрэнки решительно ничего не понимала: на портрете не Пикси и не возлюбленная, хотя в ней есть что-то и от той и от другой.

— Она постоянно у меня перед глазами, но это ничего не значит. С художниками такое бывает, и нередко.

«Не желаю больше слушать! — решила Фрэнки. — А понимать — и подавно».

— Пошли отсюда! Хватит с меня этой чертовой белизны! Срочно нужны яркие цвета и кекс. Давай выпьем чаю в Риджентс-парке, а потом в Хаммерсмит-пале, танцевать. Ну, не отказывайся! В Хаммерсмит-пале полно женщин в костюмах с брюками, вроде Оливии. Не бросай меня на произвол судьбы!

Майкл спрятал ключ в карман.

— Фрэнки, из Лондона я раньше Нового года не уеду, — сказал он, коснувшись ее щеки. — И обязательно вернусь.

Круг замкнулся: Фрэнки умерла — прах к праху, — а потом воскресла.

Утреннее солнце припекало робко, почти боязливо. Еще какое-то время воздух сохранит свежесть, а ближе к полудню провоняет навозом и канализацией. Было почти восемь: став свободным человеком, Эдди Сондерс решил поспать подольше.

Накануне он подал заявление об увольнении, купил билет в один конец до Хайта, предупредил миссис Крик, что за комнату заплатит только до конца месяца, и сегодня утром вернул ей ключ.

Оставалось еще одно дело, и Эдди шагал по Олд-Кент-роуд, решив до отъезда заглянуть к Майклу Россу, молодому художнику, который жил в Пэкеме. Майкл Росс хотел уехать из Лондона, почему бы не поделиться с ним удачей?

Уже открывались магазины и лавочки, с подвод выгружали товар, привезенный с рынков. Рассвело совсем недавно, в окнах еще горел свет, и Эдди представил, как семьи завтракают и мужчины уходят на службу.

Эдди вздрогнул. Он сжег за собой мосты и упивался свободой. «Ты дурак, ты блаженный идиот!» — твердили ребята-носильщики, когда он забирал вещи из шкафчика и по очереди пожимал всем руки.

Мистер Брисли, начальник вокзала, заявил, что тому джентльмену верить нельзя. «Сынок, он явно из ума выжил, сейчас такое не редкость, — сказал он и великодушно добавил: — Если что, приходи к нам, возьмем тебя обратно!»

Два дня назад Эдди не показалось, что джентльмен с четвертой платформы выжил из ума, а если все-таки выжил, что же, после войны все так запуталось… Удивляться не стоит ничему: в пылу битвы сливки богатых безнадежно смешались с разбавленным молоком рабочих, и теперь состоятельным мог стать каждый — носильщик мог запросто превратиться в кентского фермера. Аристократы уже не считали себя такими могущественными и неприступными, как раньше. Они ведь тоже хлебнули горя, и, вероятно, поэтому сердца у некоторых оттаяли. Богатый ты или бедный, что случится завтра, не дано знать никому. Не знал этого и джентльмен с четвертой платформы.

Участок Эдди не видел и тому джентльмену не написал, но раз удача неожиданно улыбнулась, стоит ли смотреть в зубы дареному коню?

По Олд-Кент-роуд Эдди брел около часа, потом заглянул в мясную лавку и спросил, куда идти дальше. Дома на Нит-стрит стояли на ленточном фундаменте, а за ними начинался парк. Здесь у каждого наверняка небольшой участок и душевая. Такой дом купили бы они с Люси, если бы решили остаться в Лондоне. На улицу вроде Нит-стрит можно было бы спокойно выпустить маленького Арчи.

У домов росли платаны. Неухоженные изгороди и обшарпанные двери ничуть не портили неброскую прелесть улицы. После войны мужских рук не хватало, и почти весь Лондон выглядел плачевно.

Эдди обратился за помощью к дворничихе, и та показала на дом через дорогу. Дверь открыла девушка.

— Что вы хотите?

Эдди уже видел эту девушку, точнее, ее портрет на вечеринке у миссис Франчески Брайон. Такое лицо не забудешь.

— Мне нужен мистер Майкл Росс.

Девушка скрестила руки на груди. «Совсем молоденькая, — подумал Сондерс, — лет шестнадцать, не больше».

— Майкла нет. — Девушка смотрела прямо Эдди в лицо. Ни чопорности, ни застенчивости в ее взгляде не было. Высокая, темные миндалевидные глаза, черные кудри до плеч, словно грива у пони, — настоящая принцесса из восточной сказки, только живет в Пэкеме и носит сапоги, рубаху с коротким рукавом и мешковатые вельветовые брюки. Девушка перехватила его взгляд. — Я копаю картошку, а Майкла дома нет.

— Хочу кое-что ему передать.

— Можете передать через меня. — Девушка протянула грязную руку.

— Нет, я ему сказать хотел, я не записал. — Эдди спустился с крыльца, и теперь девушка смотрела на него сверху вниз. — Скажите Майклу, что у носильщика Эдди Сондерса теперь есть участок в Кенте. Он меня вспомнит.

— О-о! — протянула девушка. Глаза Эдди оказались на уровне ее груди, лицо девушки было невозможно прекрасно, и бедняга не знал, куда смотреть.

— Мы с Майклом познакомились у миссис Брайон, — объяснил Эдди. — Она и дала мне этот адрес. Майкл говорил, что хочет уехать из Лондона, а я недавно приобрел участок в Кенте. — Эдди поморщился: получилось уж слишком напыщенно.

— Кто такая миссис Брайон? — полюбопытствовала девушка и наконец представилась: — Я Рейчел, его младшая сестра. Майкл не хочет никуда уезжать. — Она недовольно нахмурилась, словно Эдди в чем-то провинился. — Наш папа очень болен, Майкл не может уехать.

— Вы просто передайте. Я понимаю, вряд ли его это заинтересует, но если пожелает, то пусть на поезде доберется до Хайта и разыщет меня на ферме мистера Мэндера.

— А вы кто?

— Эдди Сондерс. Я буду на ферме Джорджа Мэндера.

— На ферме? Вы же носильщик?