Онлайн книга «Каратель»
|
По газону бежала собачка. Она остановилась вдруг, оскалилась и зарычала на Таранова. – Ну здравствуй, Иван Сергеич, – произнес Председатель. Несколько секунд каратель молчал, потом разлепил губы: – Здравствуй… выследили все-таки? – Я пришел один. Нужно поговорить, Иван. – Пойдем, – сказал Таранов и указал на дверь подъезда. * * * Они сидели напротив друг друга в кухне бабы Вериной хрущобы. Разговор не клеился… разговор был почти невозможен! Кондратьев задал пару формальных вопросов, Иван дал пару формальных ответов… Председатель собрался еще что-то сказать, но каратель опередил: – Зачем убили Светлану? Председатель вскинул глаза – темные, глубокие. – Ты что? – сказал он. – Ты что? Таранов опустил руку в карман сорочки и вытащил пулю, поставил ее на стол. Очень высокая остроконечная пуля спецпатрона СП-5 стояла на грязноватой клеенке как монумент… как маленький памятник… пакостный, сволочной памятник убийству. Полковник Кондратьев смотрел молча, долго, не мигая. Таранов сосредоточенно курил, сквозняк нес дым над клеенкой и над пулей, пробившей горло Светланы. – Я не знал, – сказал Кондратьев. – Да… ты не знал. Конечно, ты ничего не знал. – Ты веришь мне, Иван? – А что это меняет? – Собственно… собственно, ничего. – Вот видишь… Зачем ты искал меня, Председатель? – Я хотел поговорить. Но теперь, пожалуй, не о чем, – сказал Председатель и замолчал. Через несколько секунд он спросил: – Где она похоронена? Таранов затушил сигарету и посмотрел в глаза Председателю: – Скорее всего, она до сих пор в морге. – А что же ты… – вскинулся полковник, но осекся, сообразил, что спорол ерунду, что – попытайся Иван заняться похоронами Светланы – он тут же был бы арестован. – Извини, – сказал полковник, – извини… хочешь, я займусь похоронами? * * * Прошло четыре дня… Председатель вернулся из Санкт-Петербурга и положил перед Иваном Свидетельство о смерти с отметкой о захоронении. – Спасибо, – сказал Таранов. – Брось, – ответил Кондратьев. – На кладбище тебе, Иван, нельзя сейчас, засада там… – Я знаю. Иван открыл дверцу холодильника, вытащил бутылку водки. – Давай помянем, Председатель. Выпили, помолчали. – Что собираешься делать, Иван Сергеич? – спросил Кондратьев. – Ты разговаривал с Лидером? – Да. – И что? – Ты был прав. Он темнит, но я приватно потолковал с людьми. В день убийства Светланы Лидер в Питере отсутствовал… и Ирина тоже. – Амазонка? – удивился Таранов. – Она самая, – кивнул Кондратьев. – Это невозможно, – сказал Иван. Кондратьев пожал плечами, налил водки. – Что ты собираешься делать дальше, Иван Сергеич? – А ты не догадываешься, Евгений Дмитрич? – Догадываюсь. Бывший контрразведчик и бывший диверсант выпили. – Может, передумаешь? – спросил Кондратьев. Таранов усмехнулся. Кондратьев повертел в руках стопку, сказал: – Ну что ж, уговаривать не буду. Поступай, как знаешь. Тем более что Лидер уже давно сошел с резьбы. – В каком смысле? – спросил Иван. – Ты Федора помнишь? – Конечно… почему он застрелился? – Он не застрелился, Иван Сергеич. Его ликвидировал Лидер. – Почему? – Долго рассказывать… в двух словах если, то так: Лидер заподозрил его в измене. И принял решение о ликвидации. – А ты? – прищурился Таранов. – Ты что же? – Я? Я ничего не знал, но… как ты сказал давеча: а что это меняет? Ты только не подумай, что я пытаюсь оправдаться: того не знал, этого не знал… Я не оправдываюсь. На пару с Игорем Палычем мы эту кашу заварили. С самыми благими намерениями, кстати, но… не нами придумано: благими намерениями вымощена дорога в ад! Я не пытаюсь оправдаться, Иван Сергеич. Я не ищу сочувствия… какое, к черту, у тебя ко мне может быть сочувствие? Я даже не пытаюсь попросить у тебя прощения. Я в равной степени с Лидером несу ответственность за все, что произошло… за гибель Федора, за смерть Светланы… – Ладно, – грубо оборвал Иван. – Не ной, полковник. Не пристало. Давай-ка выпьем… Выпили. За окном шевелили листвой тополя, на клеенке кухонного стола стояла пуля… июньский вечер над Москвой был тих. Два очень усталых и немолодых уже мужика сидели в кухне запущенной двухкомнатной хрущобы. Горел закат в полнеба, и старенькие ходики с кукушкой отстукивали тик-так… тик-так… – Спасибо, что Светлану похоронил, – сказал Таранов. – Пустое, – ответил Кондратьев. – Чем еще могу тебе помочь? – Не надо мне от тебя помощи, Председатель. – Ну… ну тогда я пойду – полковник встал, протянул руку. – Погоди, – сказал Иван. – Сядь. Кондратьев опустился на табуретку, Таранов спросил: – Какие у тебя результаты по «Каравану», Председатель? – Хреновые. Напортачили мы сильно. – Ишь ты: хреновые, – Иван налил водки в стопки. Выпил, сморщился. – Поконкретней можешь? – Зачем тебе это, Иван? – Затем, что я привык дела доводить до конца. – Я тоже, – отозвался Кондратьев. Таранов встал, налил воды из-под крана в чайник с синей потрескавшейся эмалью и поставил его на газ… водку закрыл пробкой и отодвинул в сторону. – Рассказывай, Председатель, – сказал он. Свой рассказ полковник Кондратьев закончил час спустя. Давно догорел закат, на Москву опустилась ночь. – Ну вот, – подвел итог полковник. – Теперь ты знаешь все или почти все. Генерала мы, конечно, из МВД вышвырнем. Кончилась его карьерка… А вот господина советника-координатора ты, Иван Сергеич, фактически спас. Теперь его ужучить нечем. Вот если бы мы пропустили тот груз на Запад… тогда – да. Тогда Гаврюшенко ушел бы не просто в отставку, а на этап. И господин советник вылетел бы из правительства с громким скандалом. Невзирая на его «вес». – Спас, говоришь? – спросил Иван. – Не обессудь, Иван, но, фактически, ты их спас. И что теперь делать – я просто не знаю. Кондратьев сделал глоток остывшего чаю. – Я знаю, – сказал Таранов. – Иван Сергеич! – Мне будет нужна вся информация на этого советника. В первую очередь – маршруты перемещения, номера автомобилей и так далее. |