Онлайн книга «Рэп для мента»
|
— Мало хорошего, уважаемый Самсон Богданович! — встрепенулся Додоев, блестя карими глазами. — Большие деньги улетели, и все псу под хвост! Он вынул из кармана стопку мелко исписанных листков бумаги и разложил их перед собой на столе. — Вот! — костистый кулак Додоева лег на бумаги. — Все тут! Он вскочил и принялся считать, загибая пальцы правой руки: — Двадцать миллионов баксов на покупку заброшенной кинофабрики в Химках и на отступное азербайджанцам, которые сидят на этой территории, это раз. Пятнадцать миллионов на восстановление и на покупку нового оборудования в Швеции и на взятки таможне, чтоб не проводила поставки по документам, это два… — Да вы сядьте, Казбек Магомедович, — с досадой прервал его Бергамов, — и говорите спокойно, шекспировских страстей и без вас предостаточно! Додоев дернул щекой, однако сел. — Хорошо, что фильмы для копирования удалось достать практически задаром, — продолжил он уже более спокойно, — с этих пиратов паршивых хоть шерсти клок. Этот, как его, Стропилло постарался напоследок, царствие ему небесное. Но копирование, вписка этого двадцать пятого кадра! Он опять не сдержался и хлопнул кулаком по столу. — Это же ювелирная работа, это как шайтан бритвой водит! Короче, еще пятнадцать миллионов на производство, это три. Аккуратно вписывая цифры столбиком в свой блокнот, Бергамов мрачнел с каждой минутой. — Ну а главное — то, что в-четвертых, — голос Додоева упал до шепота, — я честью поклялся, я людей своим словом повязал, диаспору подключил! Тысячи людей работали, развозили пленки по зонам. Взятки давали начальникам-шмональникам, чтоб крутили бесперебойно, рисковали… Что деньги! Деньги я отдал, еще восемь миллионов этих президентов американских, пропади они пропадом, но я теперь опозорен, слово не выдержал… Додоев опустил голову и смял бумажки со своими выкладками. Бергамов раздраженно посмотрел на него и подвел жирную черту под столбиком цифр в блокноте. Потом отодвинул от себя блокнот и встал: — Итак, — сказал он с расстановкой, — расходы по операции, которая могла бы стать подлинным триумфом нашей организации, составляют… — он заглянул в блокнот, — … составляют шестьдесят три миллиона долларов. Результат нулевой. Отойдя к панорамному окну, Бергамов закурил. Тонкая коричневая сигарета подрагивала в его пальцах. — Нет, хуже, чем нулевой! — повысил он голос, внезапно повернувшись к собравшимся. Доставший было из кармана пачку «Беломора» Телегин вздрогнул и бросил ее на стол, так и не достав папиросу. Додоев отвернулся. — Хуже, чем нулевой! — повторил Бергамов, вдавив в полированный подоконник едва раскуренную сигарету. — Эпохальный, можно сказать, исторический план по уничтожению уголовной сволочи, паразитирующей на теле нашей несчастной страны, план, который был способен перевернуть жизнь России и привести нас к власти — этот план сведен на нет каким-то распоясавшимся попрыгунчиком с микрофоном! И это говорите мне вы — мозг, элита из элит, руководители организации, объединяющей цвет вырождающейся нации! Переставший сдерживаться Бергамов уже почти кричал: — Сначала этот никчемный паяц, этот клоп, возомнивший о себе невесть что, нагло отказывается ехать на гастроли по исправительно-трудовым учреждениям и делает таким образом невозможным запуск программы на самоуничтожение окопавшихся там дармоедов! И мы — мы! — не можем с ним ничего сделать! Потом он фактически объявляет нам войну, то есть в одиночку противостоит глубоко законспирированной структуре, имеющей соратников практически во всех эшелонах власти, — и выигрывает!!! Выставляет нас на посмешище, провоцируя международный скандал, пропихнув в эфир телеинтервью с погаными разоблачениями изменника Петрова, слизняка, приспособленца, сволочи… Взяв себя в руки, Бергамов вернулся к столу и снова сел, с раздражением отбросив в сторону блокнот. — Если Казбек Магомедович в чем-то и прав, — помолчав, сказал он уже обычным бесстрастным голосом, — так это в том, что мы опозорены. И это никому даром не пройдет. Есть ответственный за нормальное функционирование Северо-Западного отделения организации. Изменник Петров был его креатурой, ему и было поручено разобраться с ним. Где Самоедов? — Здесь, на верхней палубе, — тут же откликнулся Телегин и несмело улыбнулся, — волнуется в ожидании… — Не время шутки шутить, Аркадий Игнатович, — оборвал его Бергамов, — самое время всем поволноваться, а не одному Самоедову. Давайте его сюда! Телегин быстро подошел к пульту, расположенному под жидкокристаллическими дисплеями, нажал клавишу. Тут же с мягким шипением открылась входная дверь, и в проеме показался бледный Самоедов. — Самоедов, что с Петровым? — не глядя спросил Бергамов. — Самсон Эдуардович, — заторопился Самоедов, не осмеливаясь приблизиться, — я все выполнил, он уже на дне Обводного канала… — Милиция? — Отрабатывает единственную версию — самоубийство на почве неприязненных личных отношений с женой… — Журналистская сволочь? — все так же не глядя осведомился Бергамов. — Скончался позавчера от сердечной недостаточности, перетрудился, бедный, на нервной работе, мы использовали те самые порошочки, которые раздобыл еще покойный Петров у отставных химиков из кагэбэшных лабораторий… Бергамов опять помолчал, пододвинул к себе блокнот, полистал его. — Ладно, садись, — наконец смилостивился он, — хоть кто-то что-то путное сегодня доложил, да и тот — Самоедов… Некоторое время все молчали. Потом Бергамов постучал ногтем по зеленому сукну стола. — Так, — сказал он наконец, — сделанного не воротишь. Но и останавливаться мы не должны, не имеем права. На карту поставлены наш престиж, наши деньги, наше заслуженное право распоряжаться погрязшей в разрухе страной, в конце концов! Палец Бергамова уперся в Самоедова: — Первое! Самоедов тут же выхватил записную книжку, Бергамов брезгливо скривился: — Не холуйствуй, Самоедов, не перебирай! Роман Меньшиков по-прежнему за тобой. Разобраться с ним надо так, чтобы другим на веки вечные неповадно было! — Вырезать всю его семью! — встрепенулся Додоев. — У него на глазах, а потом и его медленной смертью! — Да нет у него семьи, — осмелился было возразить Самоедов, — один кукует… — Значит, всех, кто ему дорог! — не унимался Додоев. — Всех, у него на глазах! — Смерть его, конечно же, должна быть показательной, — осторожно заметил Телегин, — однако важно не засветить окончательно нашу организацию. После телевизионных разоблачений и так шуму выше крыши, даже Кремль зашевелился. Мы, само собой, гасим резонанс, возможности есть, но все же… Бергамов поднял руку. |