Книга Пуля для певца, страница 2 – Борис Седов

— Видишь, — Мясник неохотно отпустил Романа, — жалеет тебя Сухой. Но это пока. Ты, может быть, думаешь, что он добрый, так я тебе скажу, что когда он твои косточки по одной из суставов вынимать будет, тогда ты сам меня попросишь, чтобы я тебе вены порезал. Сухой — он ведь у нас костоправ, все про кости знает.

Мясник толкнул Романа к двери и сел на свою койку.

«Валуй, Сухой и Мясник, — подумал Роман. — А кто четвертый?»

И тут, словно услышав его мысли, огромный гомосексуалист с кошачьей грацией поднялся с места.

— Пора бы и со мной познакомиться, — сказал он и походкой манекенщицы приблизился к стоявшему у двери Роману.

Внимательно осмотрев его, педик приблизил лицо к голове Романа и потянул носом.

— У тебя хороший парфюм, — низким голосом ласково произнес он, — и кожа хорошая… Ты ведь артист, тебе нужно следить за собой, правда?

Роман промолчал, а педик, придирчиво осмотрев его, капризно сказал:

— Фу, нехороший Мясник испортил тебе личико! Но я тебя полечу.

— Лолита тебя полечит! — засмеялся Валуй.

«И еще Лолита…» — пронеслось в голове Романа.

Лолита высунул неестественно длинный красный язык и медленно провел им по кровоточащей ране. Роман почувствовал мокрое горячее прикосновение, и его передернуло.

— Не нравится? — обидчиво удивился Лолита. — Ну ничего, это только сначала. А потом, знаешь, какие ласковые становятся мужчинки? Говорят: «Еще хочу»! А я, знаешь ли, капризный… Им еще хочется, а мне уже нет. Тогда я с ними по-другому обхожусь.

— Ага, по-другому, — снова засмеялся Валуй, — это значит — в другую дырку. А если дырок мало, то он их сам сделает, сколько нужно.

— Правильно, — мягко кивнул Лолита, — сам сделаю.

Он достал из-за спины узкий и длинный обоюдоострый нож и, повертев им в воздухе, сказал:

— Видишь, какой? От него дырочка узенькая получается, тесненькая такая… А в ней так горячо и мокро… А у меня такой большой, и когда я его туда…

Неожиданно он отстранился от Романа и рывком расстегнул штаны.

То, что увидел Роман, привело бы в восторг любую женщину.

Восставший член Лолиты был размером с небольшой кабачок, а его совершенная форма навела Романа на неуместную мысль, что Лолита и его качает какими-то особыми упражнениями.

— Нравится? — нежно спросил Лолита. — Он всем нравится, поверь.

— Маловат, — пренебрежительно заметил Роман, испытывая в этот момент омерзение, смешанное со злостью и остатками страха.

На койках заржали.

— Маловат? — удивился Лолита. — Ну… Это ты сейчас так говоришь. А потом посмотрим.

Он застегнулся, с трудом упрятав в штаны свой внушительный инструмент, и, задумчиво посмотрев на нож, убрал его куда-то за спину. После этого грустно посмотрел Роману в глаза и неожиданно ударил его в живот.

Роман охнул, и его ноги подогнулись.

Опустившись на пол, он попытался вдохнуть, но из этого ничего не вышло.

В ушах Романа зазвенело, свет в камере стал медленно гаснуть, и откуда-то издалека донесся голос Лолиты:

— Маловат ему… Вот когда я из твоей жопы дупло для полярной совы сделаю, тогда скажешь, маловат или нет.

Наконец дыхание вернулось к Роману, и он, держась за дверь, поднялся на ноги. У ног натекла небольшая лужица крови, и Роман, достав из кармана носовой платок, приложил его к порезу. Боль была несильной, и Роман постарался свести края раны, чтобы она засохла в закрытом состоянии.

Хотя…

Если его будут бить, то все это бесполезно.

Вытерев кровь, Роман убрал ставший красным платок и посмотрел на своих палачей. Они, судя по всему, знали толк в муках. Будь они обычными безголовыми отморозками, Роман давно бы уже валялся на полу с переломанными костями и с отбитой требухой, но зато в блаженном бесчувствии.

Но эти ребята, похоже, не дадут Роману ускользнуть в спасительную потерю сознания и позаботятся о том, чтобы он прочувствовал все до конца.

До конца…

А какой, интересно, будет конец у этой процедуры?

— Ну так что? — спросил Роман, отдышавшись, — еще не пора? Тогда я закурю, пожалуй.

Он похлопал по карманам и убедился, что сигареты остались в камере.

— А тут вообще как? — поинтересовался он. — У палачей сигареты стрелять можно?

— У палачей? — Валуй удивленно поднял брови. — Слышь, братва, он нас палачами называет!

— Ну а что тут такого? — рассудительно пожал плечами Сухой. — Мы палачи и есть. Работа у нас такая. А музыкант молодец — головенка у него работает, правильное слово нашел. Палачи, Роман Батькович, они тоже люди нужные и важные. Вот, например, был такой уважаемый человек — Малюта Скуратов, царство ему небесное…

Сухой благочестиво перекрестился и продолжил свои рассуждения:

— Или этот, я в газете читал… Французский-то, как его — Самсон, во.

— Сансон, — машинально поправил его Роман.

— Сансон? — Сухой задумался. — Может, и так. Тебе виднее, ты человек грамотный, культурный, не то что мы… палачи.

Он усмехнулся.

— Или опять же французский — из трех мушкетеров. Который Миледи башку отхватил. Ведь специально за ним посылали, тут профессионал нужен.

— И вы тут, стало быть, на своем месте? Нужные люди? — саркастически спросил Роман.

— А как же? — уверенно ответил Сухой. — Нужные, очень нужные. Вот, например, понадобится тебе заставить кого-то расколоться, а у самого кишка тонка. У тебя ведь тонка, правда? Ты же артист, человек искусства, так сказать, куда тебе из человека говорящее мясо сделать! И к кому ты пойдешь, если припечет? Ко мне же и пойдешь.

— К тебе? — Роману стало жутко от чудовищных рассуждений этого человека. — А ты что… примешь от меня заказ?

— Золотые слова! — восхитился Сухой. — Сразу видно делового человека. Именно заказ. Я ж тебе с самого начала сказал — ничего личного, работа у нас такая!

— Не гони, Сухой! — вмешался Мясник. — Это я ему про работу сказал!

— Видал, какие ребята, — усмехнулся Сухой, — за базаром следят, все помнят. Да, работа у нас такая…

Лицо Сухого изменилось, и он безжалостно повторил, посмотрев Роману в глаза:

— Работа у нас такая, понимаешь, артист?