Книга Пуля для певца, страница 24 – Борис Седов

Арбуз поднял брови и постучал себя по голове костяшками пальцев.

— А что я, спрашивается, парюсь?

Он снял трубку и, набрав номер, сказал:

— Сергей Владимирович? Это Михаил Александрович. Как сам? Жив-здоров? Ну и славненько, как говорил один профессор. А у меня к тебе вопрос. Нет, не на миллион долларов, но важный вопрос, хотя для тебя и мелочь. Скажи-ка мне, будь добр, сегодня на Западной трассе авария была недалеко от развязки, знаешь? Хорошо. Там кто-то жив остался? Нет? А водитель этого «Форда»… Как его фамилия-отчество? Ага… Ну, спасибо, дорогой. Буду обязан. Да ладно тебе, — Арбуз невесело усмехнулся, — на том свете угольками сочтемся.

Повесив трубку, он посмотрел на Романа и сказал:

— Виктор Иванович Перестегин. Он же профессиональный бандит Палач. Лежит в городском морге, холодный, как пятки Деда Мороза. Значит, отомстить мне решил… Сначала Тюря, а потом Роман Меньшиков. А ведь правильно рассчитал: так мне больнее было бы, чем если просто меня пристрелить. Сука…

В кабинете надолго воцарилась тишина, и поэтому, когда неожиданно зазвонил телефон, все вздрогнули. Арбуз, недовольно хмыкнув, снял трубку и поднес ее к уху.

— Слушаю вас, — через силу вежливо сказал он.

Потом посмотрел на Романа и ответил:

— Да, имеется. Дать? Не надо? Ладно, приезжайте.

Повесив трубку, Арбуз усмехнулся и сказал:

— Та-ак… Водевиль продолжается. Сейчас сюда приедет твой Шапиро, и, судя по всему, он в растерзанном состоянии.

— Пьяный, что ли? — Роман поднял брови.

— Да нет, не пьяный. Как бы это правильно сказать… Неблагополучный, во как! Чую я, что у него какой-то огромный геморрой.

Роман оглядел присутствующих и сказал:

— Ну вот, появился, слава богу…

— В том-то все и дело, что не слава богу, — возразил Арбуз. — Я по интонации понял, что у него большие проблемы. Впрочем, что тут гадать, он через десять минут будет здесь, а пока мы имеем возможность относительно спокойно выпить водки. Правда, меня что-то сегодня не берет…

— А вы ее подогрейте, — елейным голосом посоветовала Лиза. — Горяченькая, она цепляет сильнее.

— Дорогая Лиза, — с интонациями тамады ответил Арбуз, — если бы вы принадлежали мне, а не этому олуху, то я оттаскал бы вас за уши.

— Я никому не принадлежу, — высокомерно заявила Лиза.

— И даже этому олуху? — поинтересовался молчавший до сих пор Боровик.

— Ему я принадлежу часто, но не всегда.

— Фу, как это пошло, — Арбуз строго нахмурился. — Роман, твоя женщина развратна и развязна.

— А что тут поделаешь, — Роман развел руками, — какая есть! Горбатого…

Он посмотрел на Лизу, и та, выпрямив спину, села ровно.

— Горбатую, — настойчиво повторил Роман, — могила исправит.

— Сам ты горбатый, — ответила Лиза, — это я от усталости ссутулилась.

Роман махнул рукой и сказал:

— Ладно… Давай, Мишка, наливай.

Арбуз разлил водку по стопкам и сказал:

— Был у меня младший товарищ. Тюря… Теперь его нет. И того, кто его убил, тоже нет. Так что тема закрыта. Земля ему пухом. Я имею в виду Тюрю.

Все выпили, и Арбуз объявил:

— Все. Кладбищенские настроения отменяются. Нужно жить дальше.

— Ага, — поддакнул Роман, — вот сейчас явится Шапиро, и твоя дальнейшая жизнь станет гораздо интереснее и веселее.

— А что, — Арбуз пожал плечами, — Шапиро, между прочим, интересный человек. Я бы его к себе бухгалтером взял, да не хочу тебя сиротой оставить.

— Так он к тебе и пойдет, — усмехнулся Роман.

— А спорим? — оживился Арбуз. — Я сделаю ему предложение, от которого он не сможет отказаться.

— Ха! — Роман откинулся на спинку кресла. — Он такие предложения сам делает так, что любодорого!

Арбуз устало улыбнулся и, посмотрев в окно, сказал:

— Между прочим, други дорогие, на улице уже вечер. Сумерки, понимаешь…

Все посмотрели в большое офисное окно, и Лиза сказала:

— Красиво! Закатные краски и прочий инвентарь.

— Что за выражения? — возмутился Арбуз. — Такая, прямо скажем, леди, и такой кошмарный лексикон! «Инвентарь»…

— А это я у дружка вашего школьного нахваталась, — мстительно ответила Лиза, — а до этого была тише воды и вся такая культурная.

— Ага, — Роман коварно улыбнулся, — особенно тогда, в банке.

Лиза показала Роману кулак, и Боровик заинтересованно спросил:

— А что было в банке?

— Да так, ничего особенного, — Роман засмеялся. — Просто впервые я случайно увидел Лизу в одном банке, и она произвела на меня совершенно катастрофическое впечатление.

— Что значит «катастрофическое»? — удивился Боровик.

— Ну… Это значит… Примерно как если тебя собьет маршрутное такси, за рулем которого сидит обкуренный хачик.

— Он имеет в виду, что я в тот день выглядела сногсшибательно, — пояснила Лиза.

— Примерно так, — сказал Роман, с трудом сдерживая смех. — Особенно оригинальной была ее одежда.

— Да, оригинальной, — кивнула Лиза. — А что, тебе не понравилось?

— Очень понравилось, — торопливо ответил Роман.

Его торопливость объяснялась тем, что Лиза двинула его под столом ногой.

Но, поскольку стол был стеклянным, ее действие не осталось незамеченным, и Боровик с Арбузом дружно захохотали.

— Вот они, тайны отношений! — воскликнул Арбуз.

— В тихом омуте черти водятся, — подхватил Боровик.

— Да ну вас, — Лиза махнула рукой и смутилась.

— Ах! — Арбуз всплеснул руками. — Какая прелесть! Смущенная женщина! Ах! Ах! Высокий класс!

В это время на столе пиликнул селектор, и Арбуз, нажав кнопку, произнес:

— Ну что там, Танечка?

— Михаил Александрович, — раздался из селектора нежный писк, — тут к вам человек пришел, Шапиро его фамилия.

— Давай его сюда, — скомандовал Арбуз и отключил селектор.

Все посмотрели в сторону двери, и через несколько секунд на пороге появился Шапиро. Как и предполагал Арбуз, состояние у него было «совершенно растерзанное».

Шикарный французский летний плащ, гордость Шапиро, был помят и испачкан, воротник некогда белоснежной сорочки порван, а под глазом у директора эстрадной звезды красовался уже увядающий желто-зеленый синяк.

— Явление Шапиро народу, — констатировал Арбуз.

— Сидите, водку жрете, — неодобрительно отозвался Шапиро. — Нет чтобы налить пострадавшему за дело уголовного романса, будь он неладен!