Книга Пуля для певца, страница 35 – Борис Седов

— Я вижу, вас тут знают, — заметил Роман.

— Да, знают, причем не с лучшей моей стороны, — согласился мужчина.

— А какая у вас лучшая сторона?

— Ну… Я вообще-то музыкант, как и вы.

— И тут меня узнали… — вздохнул Роман.

— Ну, а что же в этом удивительного? — мужчина пожал плечами. — Популярный исполнитель блатных куплетов Роман Меньшиков.

— Эк вы о моих песнях… — Роман криво улыбнулся.

— А вы сами о них другого мнения?

— Как вам сказать… — Роман задумался. — Это ведь песни о жизни.

— О самой дрянной стороне жизни, — поправил его мужчина, — о той ее стороне, которой не должно быть. Извините, конечно, что я порчу вам настроение.

— Нисколько, — соврал Роман. — Критика полезна, и я это понимаю. А вы, стало быть, тоже музыкант?

— Тоже, — кивнул мужчина, — только не такой популярный, как вы.

— Играете, поете?

— И играю, и пою. Я гитарист, играю блюз, а это, как вы сами понимаете, не кассовая музыка.

— Верно, — Роман налил себе пива.

Мужчина последовал его примеру, затем они отсалютовали друг другу высокими запотевшими стаканами и дружно опустошили их.

Тут подоспел официант, и мужчина энергично потер руки.

— Ну вот, сейчас пиво провалится, и можно будет перейти к основному номеру программы.

Он закурил, выпустил небольшое облачко дыма, проводил его глазами и сказал:

— Вот вы поете блатняк, ведь это так называется, верно?

Роман пожал плечами.

— Бросьте, вы не хуже моего знаете, что это именно так. Правда, теперь это называется шансон, или воровской романс, или еще как-то, но раньше, когда на этот жанр еще не наклеили глянцевую этикетку с оправдывающей надписью, это называлось именно блатняком. Вы воспеваете блатной, воровской, преступный образ жизни. Воспевать — значит петь о чем-то. И вашими песнями вы подтверждаете… Вернее сказать, — легализуете то, что приносит множеству людей несчастье и горе. То есть вы говорите: все нормально, ребята, вы имеете такое же право на существование, как рабочие, учителя, врачи…

Мужчина затянулся, посмотрел на Романа трезвыми глазами и вздохнул.

— Раньше такие, как у вас, песни звучали на воровских малинах, в тюрьме и на зоне, а теперь их тиражируют и гоняют в эфире. Есть радиостанции, которые специализируются на блатняке, по стране гастролируют ансамбли с откровенными названиями типа «Воровки», потом группа эта, как ее… «Пилорама»… Вы, конечно слышали этот хит: «В натуре, в натуре, к любой козырной шкуре…»?

— Слышал, — ответил Роман.

То, о чем говорил незнакомец, было правдой, неприятной правдой, но Роману почему-то хотелось, чтобы он продолжал. Слишком часто он слышал совершенно другие мнения и каждый раз чувствовал, что где-то в глубине души поднимается протест, но лесть, как известно, действует безотказно, и Роман лишь благосклонно улыбался в ответ на похвалы братков и обычных граждан, а неприятное чувство дискомфорта быстро гасло и пропадало.

И вот теперь сидевший напротив него музыкант, имени которого Роман не знал, говорил ему довольно неприятные вещи, и Роману было нечем возразить.

Но главное — он и не хотел возражать.

— Теперь осталось дождаться выхода новой газеты, — продолжал мужчина, — с названием… ну, скажем, «Конкретные ведомости». В ее передовицах будут освещаться сходняки, анализироваться и комментироваться решения, принятые воровским сообществом, будет, само собой разумеется, раздел криминальной хроники примерно такого содержания: «Вчера вечером бригада Кольки Самовара поставила четырехкомнатную хату на проспекте Большевиков. Добыча фартовых пацанов составила пятьдесят тысяч баксов налом, не считая ювелирных мелочей, которые обнаружились в вазочке на трюмо. Хозяина квартиры и его жену загасили и сложили туловища в ванну. Так держать, дорогие братки!» А на последней странице объявления: «Миха Гобсек принимает краденое. Лучшие в городе цены!» «Отец Онуфрий освящает машины и стволы. Недорого».

Мужчина невесело усмехнулся.

— Ну, еще свой телевизионный канал и фракцию в Думе. Я уже неоднократно слышал странный термин — «воровское движение».

— Я тоже.

— Вот. Вы представляете себе, что происходит? — мужчина прищурился. — И вы, лично вы этому способствуете, используя средства массовой информации и последние достижения соответствующих технологий.

Он кашлянул и, взявшись за графинчик с водкой, сказал:

— Ладно… Моей плетью вашего обуха не перешибешь. Водку будете?

— Нет, я за рулем.

— А пиво, значит, за рулем можно, — засмеялся мужчина.

— Да не в руле, конечно, дело, — Роман налил себе пива, — просто не хочу. Днем водку… Бр-р-р!

— Только не говорите, что вам не приходилось существовать в таком режиме!

— Конечно, приходилось! — теперь засмеялся Роман. — Знаю, поэтому и не хочу. Кроме того, дела имеются.

— Это ведь ваша машина? — мужчина кивнул на стоявший поодаль «Линкольн».

— Ага.

Мужчина налил в рюмку водки, посмотрел ее на свет и сказал:

— Ну, как говорится, — за то, чтобы все.

— И вам того же, — улыбнулся Роман.

Опрокинув в себя рюмку, мужчина поморщился и произнес:

— Какая гадость!

Осторожно поставив рюмку на стол, он поинтересовался:

— А вот вы, например, поедете сейчас, а вас остановит мент. И от вас пивом разит. Что будет?

— А ничего особенного, — Роман пожал плечами. — Дам ему денег и поеду дальше. А бывает, что и денег давать не надо. Нацарапаю автограф — и все дела. И мент счастлив.

— Да-а-а… Хорошо быть богатым и популярным.

— В общем, — неплохо, — согласился Роман, — но иногда популярность оборачивается другой стороной. Взять тех же ментов. Некоторые, видя, кого остановили, тут же начинают щемить деньги впятеро против обычного. Они же понимают, что я человек… ну, в общем, не бедный. Кстати!

Роман усмехнулся.

— Вот только что, буквально час назад, со мной произошла любопытнейшая история.

— Ну-ка, ну-ка!

Мужчина заерзал, поудобнее устраиваясь на пластиковом стуле, налил себе вторую рюмку и, быстро выпив ее, сказал:

— Хорошо пошла! Так что у вас там за история?

— История… — Роман ухмыльнулся. — Выхожу это я из одного ресторанчика…

Понятное дело, Роман не стал распространяться насчет того, в каком ресторанчике он был и что там делал.

— Выхожу, значит, а у моей машины мент гуляет, и на морде у него написано, что он очень хочет моих денег. Я ведь прямо под запрещающим знаком остановился. Ну, а мне с ним разговаривать не захотелось, я в машину — прыг, и по газам! А они, их двое оказалось, тоже по машинам — и за мной.