Книга Дама Пик, страница 47 – Борис Седов

И Наташа бросила веселый взгляд на Знахаря.

Заметив это, он притворно нахмурился и зловеще протянул:

– Та-ак… Животное, значит… Ладно, мы это еще обсудим, но не при детях.

– Где ты тут видишь детей? – удивилась Наташа, – Алена давно уже самая настоящая женщина, да еще какая, а про Алешу я вообще не говорю.

– Ну ладно, ладно, не дети. Но все равно расправляться с тобой при них я не буду.

– Это мы еще посмотрим, кто с кем расправится, – многообещающе сказала Наташа, – передай-ка мне лучше вон тот виноград.

Знахарь поставил перед ней белую фарфоровую вазу с темно-фиолетовым виноградом, а себе налил джина.

– Ну, за Звезду Востока, – исключающим возражения тоном сказал он, и все выпили то, что у каждого было.

Выдохнув струю хвойного аромата, Знахарь потянулся за сигаретами и сказал:

– В том, что шейхи наши с ума сходят, нет ничего удивительного. Так оно и должно быть. Я удивился бы, если бы случилось иначе.

– Да уж, – кивнула Наташа, – наша девочка выглядела так, что и без всяких феромонов любой мужик должен был сделать стойку.

Она быстро взглянула на Знахаря, но он ничего не заметил и сказал:

– Да, пожалуй. А в газетах, читать которые ты отказываешься, вероятно, по причине полной безграмотности, уже написано, между прочим, что Уильям Паттерсон и Натали Романофф-Матье организуют благотворительное турне звезды Востока Салимы Фатимовой по странам Европы и Ближнего Востока.

– Что, уже? – Наташа поставила бокал на стол и повернулась к Знахарю.

– А ты что думала? Я зря времени не терял, в отличие от некоторых. И, пока ты накачивалась своей французской бормотухой, я успел все это организовать. Вот так, голубушка!

И он с видом превосходства посмотрел на Наташу.

Алена засмеялась и сказала:

– Ну вот, Наташа, а ты говоришь, что мужики животные безмозглые!

Наташа сокрушенно покачала головой, но, снова посмотрев на Знахаря, все-таки нашлась:

– А я зато сказала этим жирным женихам, что без пятидесяти миллионов разговора не будет. И почти все они пропустили это мимо ушей, будто я потребовала жалкую пятерку за вход на выставку.

– Это хорошо, – одобрительно сказал Знахарь, – значит, деньги у них есть. Но они нам не нужны. Нам нужен Коран, и, когда мы его получим, мы этих шейхов гардеробщиками наймем.

– И дворниками, – поддержала Алена.

– Правильно, – одобрил Знахарь. – Главное, чтобы Алена, соблазнившись богатством, не убежала с кем-нибудь из них.

Алена с ужасом посмотрела на Знахаря, потом, передернув плечиками, с отвращением сказала:

– Вот уж нет! Они все такие противные! Один, когда я к самому краю сцены подошла, отдернул занавеску, и я их увидела. Бр-р-р!

Все снова засмеялись, и Наташа сказала:

– А не выпить ли нам за успех нашего дела?

Тост был поддержан, и компания продолжала веселиться до тех пор, пока совершенно трезвая Алена не уснула в кресле. Ее разбудили и отвели спать в одну из комнат роскошного номера.

Потом распоряжение отправляться на боковую получил Алеша.

А когда Знахарь и Наташа остались вдвоем, они наполнили рюмки и Знахарь спросил:

– Так что ты там говорила насчет безмозглых животных?

Наташа коварно засмеялась.

* * *

Дворец шаха Сеида Масуда находился всего лишь в сорока километрах от того места, где совсем недавно почтенный мулла Азиз, неосторожно купаясь в бассейне, безвременно покинул земную юдоль и отправился на вечную прогулку по садам и паркам великого Аллаха.

Это белоснежное строение, которое шах Сеид Масуд и его друзья называли дворцом исключительно из восточной склонности к преувеличениям, был, по сути дела, самой обыкновенной загородной виллой, такой же, как и дом ныне покойного муллы Азиза. Как и у муллы, у Сеида Масуда были слуги, рабы, садовник, наложницы и даже два евнуха, в чем Сеид Масуд превзошел Азиза. А также – электричество, кондиционеры, радио, автомобили, оружие и прочие блага цивилизации, пришедшие в арабский мир с нечистого Запада.

И, естественно, перед дворцом располагался беломраморный бассейн с голубой водой, вокруг которого росли великолепные розовые кусты, покрытые крупными бутонами, за которыми ревностно следил садовник, знавший, что если его тщание ослабнет и кусты перестанут быть великолепными, то судьба его изменится в худшую сторону и дни станут горестными.

Рядом с бассейном были живописно разбросаны несколько дорогих ковров, на которых, опираясь на расшитые подушки и валики с кистями, удобно расположились сам Сеид Масуд и его гости. Перед ними на низком белом столике стояли вазы с фруктами, изящные чеканные сосуды с высокими горлышками и длинными изогнутыми носиками, в которых были шербет и вино, несколько кальянов и прочие незначительные мелочи.

Жаркое аравийское солнце быстро опускалось к горизонту, и изнуряющая дневная жара сменилась наконец приятной вечерней прохладой.

Сеид Масуд огладил длинную бороду, затем, подражая великому Бен Ладену, с благостной улыбкой оглядел сидевших на ковре гостей и сказал:

– А теперь я хотел бы от приятных бесед о породистых скакунах и прекрасных юных девах перейти к вещам более серьезным и важным и напомнить моим уважаемым гостям о том, что второй экземпляр бесценного Корана все еще находится в руках неверных собак.

Четверо его собеседников, сидевшие поджав ноги вокруг столика с угощением, согласно закивали и нахмурились. На их лицах появилось выражение озабоченности и решимости приложить все усилия и вырвать драгоценную реликвию из грязных рук иноверцев.

Это были Надир-шах, Асланбек и Джафар.

А четвертым был тот самый Садик, в компании с которым выпускник Ленинградского Университета Ахмад показывал Знахарю фильм про Алешу, находившегося тогда в плену.

При упоминании о неверных собаках, незаконно и кощунственно владевших реликвией, на худых смуглых скулах Надир-шаха заиграли желваки. Но причиной этому был вовсе не священный гнев, проснувшийся в сердце верного последователя Ислама. Из всех присутствующих только он знал об истинной ценности этой древней книги. Только он, да еще мулла Азиз были посвящены в тайну двух Коранов. Но для муллы Азиза это знание оказалось смертельным, и теперь Надир-шах владел этой тайной единолично. Сидевшие вокруг люди были для него всего лишь статистами, фишками в его игре, и он был готов не задумываясь уничтожить любого из них. Мулле Азизу пришлось испытать это на себе, но теперь он не мог рассказать об этом никому, кроме самого Аллаха.

Садик, услышав о Коране, тоже сразу вспомнил Знахаря, но, поскольку не обладал таким мужеством, как Надир-шах, то подумал о том, что неплохо было бы участвовать во всем этом так, чтобы оказаться подальше от основных событий. Ахмад и сопровождавшие его воины Аллаха, отправившиеся в Самару обменивать русского мальчишку на Коран, пропали без вести, а Знахарь, показавшись на несколько дней в Санкт-Петербурге, исчез вместе с Алешей. Садик, чувствуя, что происходящее приобретает слишком серьезный смысл и начинает пахнуть смертью, мечтал о том, чтобы сломать ногу и естественным, но не роковым образом выбыть из игры. Перспектива проваляться пару месяцев в гипсе на мягкой постели привлекала его гораздо больше, чем совершенно реальная возможность получить от проклятого Знахаря или кого-нибудь из его воинов пулю в голову.