
Онлайн книга «Без Любви»
И, взяв меня под руку, повела по тайге. Мы шли молча, и я думал о том, что получилось, как я и обещал. Правда, позапрошлым летом я говорил о том, что приеду, если у меня будет все в порядке, таким образом заранее сооружая себе отмазку. Но получилось, что у меня все совсем не в порядке, а я все же приехал. Так что вроде и за базар ответил. Наконец впереди показались избы скита. Навстречу нам показался однорукий Николай, который нес на плече здоровую жердину. Поравнявшись с нами, он спокойно бросил: - С приездом, Коста, - и попер свою жердину дальше, будто мы с ним виделись только вчера. Выдержанный мужик, ничего. И тут до меня дошло. Ну он-то как меня узнал? Ведь операцию мне сделали по высшему классу, хрен определишь! Настя, что ли, разболтала? Странно все это. Да и когда? Поднявшись по небольшому косогору к тому самому дому, где я кантовался с воспалением легких, мы увидели Игната, сына старицы Максимилы, который сортировал на большом дощатом столе огромную кучу грибов. Подняв голову, он приветливо улыбнулся и сказал: - Добро пожаловать гостю! Настя уж тебя так ждала! Потом поднялся из-за стола и совсем по-мирски протянул мне грабку. Я улыбнулся, ответил ему рукопожатием и сказал: - Бог в помощь, братец Игнатец! Он усмехнулся и, снова усевшись за стол, вернулся к прерванному занятию. Тут уже я не вытерпел и спросил: - А скажи мне, Божий человек, откуда вы все знаете, кто я такой! Ведь у меня другое лицо! Он снисходительно посмотрел на меня, как на ребенка, сморозившего глупость, и певучим голосом ответил: - Дык ведь плоть-то душу не так сильно и закрывает! А мы с Божьей помощью в самое нутро смотрим. Так что личина твоя - что туман утрешний. Вроде и морочит, а все одно скрозь видно. И стал перебирать грибы. Я посмотрел на Настю, а она к моему плечу прижалась, смотрит снизу вверх и улыбается светло так… Короче, банька и на самом деле была уже готова, так что через десять минут я уже вовсю хлестался можжевеловым веником да глаза пучил от жара. А еще через час сидели мы с Настей под березой за дощатым столом и пили чай. Болтали о том о сем, рассказал я ей про то, как морду мне меняли, правда, зачем - умолчал. Наворотил баек городских, она только охала и ежилась от удовольствия, а про "грех-то" почти уже и не вспоминала. А потом она взяла меня за руки и, глядя мне в глаза нежно-нежно, заговорила о своей любви. - А знаешь, Костушка, я ведь в такой грех впала без тебя… Услышав про грех, я улыбнулся и сразу же устыдился этого, потому что подбородок у Насти задрожал и она крепко сжала мои пальцы. - Я ведь решила руки на себя наложить. Да… И ведь знаю, что не простит мне этого Вседержитель, грех это великий, а не могу. Не могу без тебя. И так мне плохо было, будто душеньку мою клещами калеными на куски раздергивали, будто выдернули мне ее всю, а внутри пусто стало, как в овраге заброшенном. И сама себе не нужна я стала. А уж и молилась я, и звала тебя кличами дальними, и ходила на то место, где мы с тобой миловались тогда. Приду, лягу на траву и лежу целый день. А ты, будто и рядом, а вроде и нет тебя. Совсем я себя извела. А когда почуяла, что смертушка моя только и ждет, чтобы обнять меня да и увести с собой, тогда пошла я к старице Максимиле и открылась ей во всем. Она сначала улыбалась, как и ты сейчас, а потом говорит - видать, суженый он твой, и никуда тебе от него не деться. Ну, поворожила она на языках странных, покурила вокруг меня травой целебной, накинула мне на голову покрывало свое ведунское… Много чего она делала, да так и не смогла меня от тебя отвести. Правда, перестал ты меня мучить, как прежде. А то, бывало, делаю я чего-нито, а ты вдруг за плечом встанешь и смотришь. У меня из рук все и валится. Обернусь, а нет тебя. И после того до вечера как ушибленная хожу. И ничего не понимаю. А то в лужу посмотрю на отражение, а там ты рядом со мной стоишь и меня обнимаешь. Так Максимила еще поворожила, и вроде не так ты меня мучить стал. Как бы сквозь кисею тебя вижу. А сердечко все равно болит. Настя засмеялась и одновременно с этим по ее щеке поползла слеза. - А еще братец Игнатец однажды поленом по ноге себе попал и закричал: "Косточка!", а я слышу - "Костушка", и сомлела. Как стояла, так и повалилась. А он водой мне в глаза брызгать стал. Я и очнулась. Настя засмеялась опять и вытерла слезу ладонью. Каждое ее слово падало мне в душу, как раскаленный булыжник. И я закрыл глаза и слушал ее. - А давеча старица Максимила мне и говорит: "Иди, говорит, встречай дролю своего ранним утречком от солнца. Придет он, не сомневайся". Так я всю ночь не спала, все боялась, что опоздаю… Вот, не опоздала, видишь? И она тихо засмеялась. Я молчу. Да и что тут скажешь? Только разве глупость какую-нибудь! Так что я лучше промолчу. Молчание, говорят, - золото. Посидели мы, помолчали, а Настя мои руки так все и держит, будто выпустить боится. А погодя спрашивает меня: - Костушка, ты сказал, что дело у тебя тут есть. А что за дело-то? Может, пособить могу? Ну как она может мне пособить! Что она может знать? Однако, хотя и без особой охоты, сказал я ей, что ищу урку беглого. Дернул он с этой самой зоны, и я иду по его следу. А найти его я должен обязательно. Очень он мне нужен, и зависит от этого моя судьба и даже сама жизнь. Так что если не найду я этого Студня поганого, то, может, и не придется нам с ней больше чай под березой пить. Излагаю ей всю эту бодягу, руками в воздухе развожу, а потом посмотрел на нее, а она сидит туча-тучей. Брови нахмурила, губы сжала и в землю смотрит. Я думаю, может, в запале задвинул матерное что-нибудь, а она и обиделась. Или огорчается, что не пить нам с ней чаю. - Что с тобой, Настенька, - говорю, - может, я ляпнул что-нибудь лишнее? Так прости меня, грубияна. А лучше огрей вот - и протягиваю ей чурку березовую. Она молчит, только головой из стороны в сторону качает. - Да не молчи ты, ей-богу! Что случилось? У нее подбородок задрожал, и говорит она, не поднимая глаз: - Был здесь твой Студень. Тут-то я в нокдаун и поехал. Без всякой там березовой чурки. Вытащил я сигаретку, закурил, а сам мозги в кучку сгребаю. Значит, не зря меня интуиция сюда вела. С колдуньей Максимилой заодно. Ну, держись, Знахарь. Начинается новое кино. Подумал я минутку и говорю: - Пойдем-ка, Настенька, во-он на ту горочку, - и пальцем показываю, - и расскажи ты мне там все подальше от ушей братьев твоих. И сделал ударение на слове "все". Она встает как миленькая, и идем мы с ней на этот пригорочек, метрах в двухстах от скита, садимся там на травку, и она мне рассказывает всю историю со Студнем. |