Онлайн книга «Отступник»
|
– Налей соточку. Ботвинник трясущейся рукой налил, и Знахарь сказал: – А теперь выпей. Смотреть страшно, как тебя колбасит! Ботвинник послушно выпил. Знахарь сказал: – Ну вот, теперь – другое дело. Будь здоров! Ботвинник закивал, и Знахарь, облокотившись на стойку, спросил: – У тебя память хорошая? Ботвинник опять закивал, и Знахарь, огорченно покрутив головой, посетовал: – Это плохо. А может быть, у тебя все-таки плохая память? Ботвинник собрался было опять затрясти головой, но Знахарь сказал: – Да ты не кивай, ты словами скажи! – Плохая память, очень плохая, – просипел Ботвинник, задавливая не желавшую проходить куда надо ядовитую водку. – Вот и хорошо. И когда тебя будут спрашивать о нас… – Ничего не помню. Сразу дали по голове, и ничего не помню. – Молодец, – похвалил его Знахарь и, повернувшись к алкашам, уважительно покачал головой: – Вот люди! Спокойны, как мамонты. – Дай закурить, – хладнокровно просипел синяк. Знахарь восхищенно покрутил головой и бросил на стол перед ним едва початую пачку «Мальборо». – Кури на здоровье, – сказал он. Алкаш достал из пачки сигарету и недовольно поинтересовался: – А зажигалку? В это время Мурзик, заскочив в темную кладовую, вытащил из кармана мобильник и нажал на кнопку. В темноте засветились кнопки, и, набрав номер, Мурзик, подпрыгивая от нетерпения, прижал трубку к уху. Услышав ответ, он заговорил громким шепотом: – Слушай, Рыжий! Мы к Ботвиннику заехали, а тут пришли какие-то быки и всех положили. Я один остался. Сижу в кладовке. Из-за двери послышалось: – И тебя сейчас положим. Открой, Володенька… Засова на двери не было, и Мурзик понял, что ему пришел конец. Он бросил трубку и, выхватив из кармана «макаров», наставил его в темноте в сторону двери. Дверь, тихо заскрипев, приоткрылась на несколько сантиметров, и по полу кладовки прокатился какой-то предмет. Мурзик понял, что это граната. – Суки, падлы! – только и смог он вспомнить в такой важный в его жизни момент. Через несколько секунд в тесной кладовой прозвучал удар грома. Дождя не пошло, но в Мурзике появилось от тридцати до пятидесяти лишних дырок, и на полу все-таки образовалась лужа. Она была черного цвета, и ее не было видно в темноте. Проходя мимо открытой двери, через которую было видно сидевшего на полу у батареи Садовского, Тимур спросил у Знахаря: – А с этим что? Знахарь взглянул на человека, из-под задравшейся штанины которого был виден протез, и ответил: – Менты освободят. Они вышли в зал, и Знахарь сказал: – Все, поехали отсюда. Тимур отпер входную дверь, и они стали подниматься на улицу. Навстречу им на ступени шагнула какая-то помятая личность, направлявшаяся вниз, к Ботвиннику в гости. Тимур встал у личности на дороге и недобро сказал: – Закрыто. Переучет. Личность развернулась и уныло побрела в другое место. Сев в машину, Знахарь внимательно посмотрел на Тимура и сказал: – А ты вообще ничего. В форме. Тимур довольно ухмыльнулся и ответил: – Сам знаю. Трогай, извозчик! * * * Литерный поезд мчался в столицу без остановок. Подпрыгивая на стыках, покачиваясь на стрелках, пролетая мимо полустанков и степенно минуя крупные города, пробирались в Москву пять вагонов: четыре плацкартных со спецконтингентом и купейный с десятком офицеров. Поначалу Фима каждые два часа заглядывал к «перевернутым». Все-таки первый выезд… Кто знает, как поведут себя те, кто жил в придуманном мире и после проведенной над ними процедуры еще ни разу не выбирался в свет. Но зомби вели себя абсолютно спокойно. Они получили специальную психологическую установку на это путешествие. И их эмоции, реакции и чувства были слегка заторможены до самого приезда в Москву. Они валялись на полках вагона, иногда поднимаясь, чтобы сходить в сортир. Потом возвращались и вновь впадали в «наведенный» анабиоз. Беспокоиться было не о чем. Впрочем, кроме молодого лейтенанта, никто ни о чем и не беспокоился. Накануне вечером сопровождающие офицеры выдали каждому биороботу по пятьдесят законных граммов водки для поддержания виртуальной чувствительности, да и сами к горячительному приложились основательно. И теперь они с самого утра кучковались по трое в купе, собираясь опохмеляться. Фиме об этом и подумать было тошно. Пользуясь тем, что в распоряжении десяти человек был целый вагон, Фима нашел свободное купе и растянулся на нижней полке. Только он прикрыл глаза и собрался задремать, как в купе ввалился соскучившийся майор Капитанов. Его так и звали – Капитан-Майор. Поставил на стол две стопки, закадычную фляжку и вытащил из кармана бутерброды с красной рыбой. – Липа моя сделала, – с пьяной гордостью сообщил он. Фима только покривился втихаря, но от КапитанМайора это не укрылось. – Не понял, юноша! Что ты рожу такую скорчил? Что ты против Липы имеешь? – Я против выпивки и бутербродов. Плохо себя чувствую, – пояснил Гена. – А против Липы я ничего. Даже наоборот… Прикусил язык, но слово уже вылетело, и к нему прицепился пьяный начальник. – То есть как – наоборот? Она тебе небезразлична? Может, тебе хочется ее трахнуть? А? Мы можем это устроить. Эта сучка только рада будет. – Он заводил сам себя. – Или ты с ней уже спал? Успел, сукин сын?… Тут Капитан-Майор попал в самое яблочко. Справедливости ради следует сказать, что с женой Фиминого начальника спали все кому не лень, а главное – ей самой было не лень спать со всеми подряд. Фима уже давно свыкся с мыслью, что он, как и все прочие лейтенанты, трахнул жену собственного начальника, и глядел ему в глаза совершенно спокойно. Более того, еще недавно он намеревался при случае повторить развлечение, потому что его плоть уже заскучала по удовольствию, доставленному темпераментной зрелой женщиной. Но вот к прямой постановке такого вопроса он оказался не готов. И сказать правду, и лгать в глаза – было одинаково неловко. И он, не умея сделать выбор, замялся. Далеко не глупый майор моментально просчитал ситуацию. – Вот оно как, значит… Вот же ненасытная дырка! С кем угодно готова завалиться! Ну погоди, блядина!… И он, проигнорировав принесенные им же стопки, запрокинул голову с поднесенной к губам фляжкой. Фима оцепенело наблюдал, как движется кадык Капитан-Майора, и лишь одна мысль оформилась в гудящей, как пустой котел, голове: |