Книга Фарт, страница 26 – Борис Седов

Я сразу вспомнил все, что было вчера, и эти воспоминания, прорвав похмельную пелену, ворвались в меня, как группа захвата в квартиру наркоторговцев. Я был растерян, ошеломлен, огорчен… Впрочем, огорчен – слишком слабое выражение для того, чтобы передать мои чувства. Огорчение пополам с тоской, замешенные на злости и обиде, – есть такое слово? По-моему – нет. Плюс состояние дикого похмелья. Тогда уж точно – нет.

Я выпил еще один стакан пива, закурил новую сигарету и вроде бы начал постепенно приходить в норму. Понятное дело, не в правильную трезвую норму, а в некое относительно стабильное состояние, когда уже можно думать, вставать, ходить и даже, может быть, съесть что-нибудь.

Но я поступил иначе.

Подойдя к двери, я открыл ее, и ослепительное утро навалилось на меня зноем, шумом волн и пронзительными криками чаек. Все это мне сильно не понравилось, и я сразу же закрыл дверь. Внутри нашего скромного бунгало было гораздо лучше. Тихо и прохладно… Я снова сел на диван, налил пива и, теперь уже совершенно успокоившись, стал вспоминать, что же было вчера.

После того как мы увидели в телевизоре Костю, на столе появилась литровая бутылка водки, а через полчаса – еще одна. Я, понятное дело, выпил больше, чем Рита, и поэтому почти ничего не помню. Да и помнить-то особенно нечего было. Пока мы наливались водярой, не было произнесено и двух десятков слов. Говорить было не о чем да и незачем. Был Костя – и нет Кости. Что-то нелепое и непонятное, как и сама жизнь. Только в жизни бывают какие-то светлые и радостные моменты, а уж в том, что нам показали по телевизору, ничего такого не было. Только тупые лица пуэрториканцев, с любопытством дикарей заглядывавших в объектив камеры…

Когда я выпил еще четыре бутылки пива, мне захотелось прилечь, а когда я прилег, то глаза закрылись сами собой, вчерашние события стали далекими и неважными, и я уснул.

* * *

Рита разбудила Знахаря уже вечером, когда за окном стемнело, и, открыв глаза, он в первую очередь посмотрел в сторону холодильника и, убедившись в том, что тот никуда не делся, с трудом переместился из лежачего положения в сидячее.

Потерев лицо руками, Знахарь поднял разъезжающиеся глаза на Риту, потом попытался что-то сказать, но раздался только слабый сип. Прокашлявшись и прослезившись, он наконец обрел потерянный голос и хрипло спросил:

– Ты давно пришла?

– Давно, – ответила Рита и открыла холодильник.

– И это правильно, – проскрипел Знахарь.

– Что правильно? То, что я пришла, или то, что я хочу достать из холодильника пиво?

– И то и другое.

Знахарь потряс головой, но от этого в ней хищно зашевелились какие-то остроконечные обломки, и он понял, что поступил опрометчиво.

– Пора завязывать, – сказал он и сразу же поступил наоборот, торопливо схватив бутылку пива, которую протянула ему Рита.

Налив себе пива в стакан, она посмотрела на то, как Знахарь, вздрагивая и обливая себя, жадно глотает пиво прямо из бутылки.

– У тебя в роду алкоголиков не было? – спросила Рита.

– Не-а… Я – первый.

– А детей у тебя нет?

– Не знаю, вроде бы нет.

– Ну, значит, ты же и последний.

– Спасибо тебе, добрая женщина, я знал, что у тебя всегда найдется для меня ласковое слово. Да благословит тебя Аллах.

Рита невесело усмехнулась.

– Я была в полиции и все узнала.

Знахарь поставил пустую бутылку на пол, икнул, и, закурив, откинулся на спинку дивана.

– Рассказывай, – потребовал он, но не очень твердо.

Рита вздохнула и сказала:

– А нечего рассказывать. Он поперся к своей мулатке, а там у нее братья. Слово за слово, дал кому-то из них в рыло, началась драка, они увидели, что не справятся с ним, тогда один из братьев вытащил пушку и… Ну, в общем, что тут рассказывать, все и так ясно. Я заплатила десять тысяч похоронному агенту, он все организует и позвонит. Конец рассказа.

– Мало десяти, – с трудом сказал Знахарь.

Язык во рту чувствовал себя, как сдохшая позавчера рыбина, – неподвижная, шершавая лепеха, покрытая слизью дурного цвета и запаха…

– Что? Что ты сказал? – не поняла Рита.

– Десятки мало, – повторил Знахарь, – хороший гроб десятку стоит, а Костю надо ж еще… – он замолчал, подыскивая слова, – в порядок привести. Ну, сделать так, как все было…

Знахарь медленно помотал головой и, встав, подошел к холодильнику.

Открыв его, он повернулся к Рите и сказал:

– Жалко, меня там не было.

– А что бы ты сделал? Эти латиносы – как чеченцы. Злобные и трусливые. Убивают, не думая, а прижмешь, целуют ноги. Грохнули бы там тебя до кучи, невзирая на всю твою крутизну, да и все. Они же по-русски не понимают, и все твои грозные и убедительные речи просвистели бы у них между ушей, как ветер. Бесполезно.

Знахарь открыл пиво и сел на диван, глядя на Риту.

– А еще я виделась с Наринским.

– Так… – недовольно пробурчал Знахарь, – ну давай тогда рассказывай дальше. Продолжим вечер удовольствий.

– Я, между прочим, есть хочу, – сказала Рита и пошла в кухню.

Знахарь хмуро посмотрел ей вслед и, подобрав с пола пульт от телевизора, нажал на кнопку.

С кухни донесся голос Риты:

– Не боишься включать?

– Нет, не боюсь, – с вызовом ответил Знахарь, – наших там никого больше нет, а если покажут, как торговцы героином вышибли мозги твоему Наринскому, то лично я ничего не имею против.

– Дурак! – был ему ответ.

Знахарь хмыкнул и, глядя на экран, поднес к губам бутылку.

Через несколько минут из кухни вышла Рита, неся перед собой блюдо, накрытое высокой сверкающей крышкой. Поставив его на стол, она сняла крышку и сказала:

– Вот это самое я приготовила вчера, да только не получилось веселого ужина…

– Да уж, – согласился Знахарь, – и что это?

– Ну, оно уже холодное, конечно, а вообще это филе омара в соусе из дуриана и киви, и еще тут креветочные хвосты.

Знахарь с подозрением понюхал то, что лежало на подносе, и сказал:

– Киви – слышал. А что это за дуриан такой?

– Это, темный ты человек, такой ужасно вкусный экзотический плод, который покрыт шипами с палец, а пахнет, как десяток дохлых кошек в яме деревенского сортира.

– И ты хочешь меня этим накормить?

– Тот, кто хоть однажды попробует дуриан, в следующий раз, почуя его запах, бросится в ту сторону, перескакивая через заборы и пробивая стены.

– Ты уверена, что именно в ту сторону, а не в другую?

– Уверена. А тут, между прочим, он уже обработанный, так и продавался, специально для слабонервных, так что от того запаха ничего не осталось. Ты же вчера, когда я готовила, ничего не почувствовал?