Книга Богач, бедняк... Том 1, страница 105 – Ирвин Шоу

Они лежали теперь рядом на спине, а ее нога, теперь уже нога, а не ножка, легко лежала у него на колене. Она курила, глубоко затягиваясь и выдыхая из легких дым. Он медленно, облачками поднимался над ними.

– У меня никогда в жизни не было девственников, – не слушая его, продолжила Мэри-Джейн. – Так это правда?

– Я же сказал тебе – оставим этот разговор.

– Конечно, правда…

– По крайней мере, я уже больше им не являюсь.

– Но почему? – продолжала приставать она. – Почему?

– Что почему?

– Ты такой красивый парень. Девки должны были с ума сходить от такого мужика.

– Все дело в том, что они тоже воздерживались. Давай поговорим о чем-нибудь другом.

– А что ты скажешь по поводу этой потрясающей девушки, с которой ты общался на вечеринке?

«Номер девятьсот двадцать три», вспомнил он.

– Как ее зовут?

– Джулия. – Как ему не хотелось, чтобы ее имя прозвучало вслух здесь, в этой спальне.

– Разве она за тобой не бегает?

– Мы должны были пожениться.

– Должны? Ну а сейчас?

– Не знаю.

– Она и понятия не имеет, что теряет. Должно быть, это ваша семейная черта, – заметила Мэри-Джейн.

– Что ты имеешь в виду? – насторожился Рудольф.

– Как-то Вилли говорил, что Гретхен просто восхитительна в постели.

– Пора бы Вилли научиться держать язык за зубами, – Рудольф был шокирован тем, что Вилли может говорить о таких интимных вещах с другой женщиной, говорить с любой женщиной о своей жене. Он больше никогда не станет доверять таким, как Вилли.

Мэри-Джейн засмеялась.

– Не забывай, мы все живем в большом городе, – продолжала она. – Вилли мой старый приятель. Я спала с ним еще до того, как он встретил твою сестру. И время от времени, когда у него дурное настроение или когда ему необходима смена обстановки, он заглядывает ко мне.

– Сестра знает об этом? – Рудольф старался говорить спокойно, не поддаваться нахлынувшему на него приступу гнева. Ах, Вилли, этот непостоянный, блудливый тип.

– Не думаю, – беззаботно откликнулась Мэри-Джейн. – Вилли потрясающе умеет все скрывать. И никто никаких повесток в суд пока не подписывал. Ты не трахал Гретхен?

– Ты что, с ума сошла? Ведь она – моя сестра! – Его голос показался ему визгом.

– Подумаешь, большие дела! – хмыкнула Мэри-Джейн. – Если верить Вилли, то овчинка стоит выделки.

– Ты что, издеваешься надо мной? – Надо же, женщина, старше его, потешается над ним, подразнивает, как простого провинциального паренька.

– А почему бы, черт подери, и нет? – спокойно заявила Мэри-Джейн. – Мой брат трахнул меня, когда мне было всего пятнадцать. На берегу, в лодке-каноэ. Будь паинькой, притащи мне выпить. Виски на столе в кухне. С водой. Льда не нужно.

Рудольф вылез из кровати. Может, надеть что-нибудь, подумал он, натянуть брюки, набросить халат, в конце концов завернуться в полотенце, только бы не ходить перед ней голым, перед этими всезнающими, насмешливыми, оценивающими глазами. Но если он прикроет свой срам, она расхохочется. Он это знал. «Черт бы ее побрал! – выругался он про себя. – Как это меня угораздило попасть в такую передрягу?»

В комнате вдруг стало холодно, и кожа его покрылась пупырышками. Он старался унять дрожь. Открыв дверь спальни, он вошел в гостиную. Расплывчато отражаясь в позолоченных, темных зеркалах, он, ступая по мягким коврам, прошел на кухню. Нащупал пластмассовый четырехугольник на стене и включил свет. Громадный белый холодильник негромко гудел. Перед ним были встроенная в стену печь; миксер; соковыжималка; набор медных сковородок на белой стене; стальная двойная раковина; посудомоечная машина; бутылка шотландского виски в центре красного стола – в общем, не кухня, а голубая мечта любой американской хозяйки, мечта, освещенная ярким неоновым светом. Он взял в шкафу два пустых стакана (а там чего только не было: фарфор, чашки с цветочками, кофейники, большие деревянные мельницы для перца, посуда), слил воду, чтобы была похолоднее, прополоскал рот, сплевывая в раковину, дважды наполнив стакан водой, жадно выпил. В другой стакан налил виски пополам с водой. Вдруг он услышал едва различимый шумок, поскребывание, легкую суету. Обернувшись, он увидел, как из мойки разбежались по сторонам жирные, черные, поблескивающие своими панцирями тараканы, торопливо исчезая в щелях. Неряха, подумал он.

Не выключая свет на кухне, он отнес стакан с выпивкой хозяйке дома, лежавшей в своей почти никогда не простаивающей понапрасну кровати. Наша цель – услужить!

– Спасибо, красавчик, – сказала Мэри-Джейн, протягивая руку за стаканом. У нее были длинные пальцы с заостренными темно-красными глянцевыми ногтями.

Подняв голову с подушки, она жадно выпила. Ее рыжие волосы отчетливо выделялись на бледно-голубом кружевном фоне наволочки.

– А где твой стакан?

– Я уже и так много выпил.

Он потянулся за своими трусами. Взяв их, стал натягивать.

– Ты это что? – тревожно спросила она.

– Я иду домой. – Он надел рубашку, чувствуя большое облегчение от того, что больше не стоит перед ней голый. – Мне нужно на работу в девять утра.

Он надел на руку новые часы. Без четверти четыре.

– Прошу тебя, – сказала она тихим, по-детски капризным голосом. – Не уходи!

– Сожалею.

Рудольф, конечно, ни о чем не сожалел. Мысль о том, что он скоро будет на свободе, одетый и один, только воодушевляла его.

– Ненавижу оставаться одна по ночам, – простонала Мэри-Джейн.

– Позвони Вилли, – предложил он, садясь на край кровати и, натянув носки, просунул ноги в ботинки.

– Я не могу спать, не могу, – жаловалась она.

Он крепко завязал шнурки.

– Все меня бросают. Я все для тебя сделаю. Останься со мной хотя бы до шести, до рассвета, ну до пяти, дорогой, прошу тебя. Я пососу, если хочешь…– Она заплакала.

Слезы, слезы, ночь напролет. Вот он, мир женщин, думал он, вставая с кровати и застегивая рубашку. Стоя у зеркала, он поправил галстук. Рыдания у него за спиной продолжались. Ее волосы растрепались, слиплись из-за пота. Руди вошел в ванную комнату. Десятки флакончиков с духами, бутылочки с жидким мылом, сельтерской водой, снотворные таблетки. Он тщательно расчесал волосы, стараясь изгладить из памяти последние воспоминания об этой ночи.

Когда Рудольф вышел из ванной, она уже не плакала. Мэри-Джейн сидела, выпрямившись, на кровати и наблюдала за ним холодными, суженными глазами. Виски она уже выпила, но стакан из рук не выпускала.

– Даю тебе последний шанс, – хрипло произнесла она.

Рудольф надел пиджак.