Онлайн книга «Дочь фараона»
|
Хохот сына, исполненный отчаянья, поразил сердце матери. Она склонилась над ним и хотела поцеловать его лицо; но Камбис отстранил ее ласки и сказал: – Принадлежать к числу твоих любимцев – честь сомнительная. Бартия не дожидался вторичного приглашения от изменницы и обесчестил себя ложными клятвами. Друзья Бартии, цвет нашей молодежи, покрыли себя из-за него неизгладимым позором, а твоя «возлюбленная дочь» из-за него… Но нет, Бартия не виноват в порче этого чудовища, которое имеет вид пери. Ее жизнь вся состояла из лицемерия, лжи и обмана; смерть ее покажет вам, что я умею наказывать. Теперь оставьте меня, я должен побыть один. Лишь только присутствующие удалились, Камбис вскочил, он бегал, метаясь как бешеный, пока священная птица пародар не возвестила о наступлении дня. Когда солнце взошло, царь опять опустился на свое ложе и погрузился в сон, похожий на оцепенение. Пока это происходило, молодые узники и старый Арасп сидели и пировали, а Бартия диктовал Гигесу прощальное письмо к Сапфо. – Будем веселиться, – вскричал Зопир, – ведь с весельем скоро будет покончено; я не хочу один оставаться в живых, если мы завтра не умрем все без исключения. Жаль, что у людей только одна шея; если бы было две, то я прозакладывал бы не больше одной золотой монеты за нашу жизнь. – Зопир прав, – прибавил Арасп, – мы хотим быть веселы и не смыкать глаз всю ночь, потому что они вскоре сомкнутся навсегда. – Кто идет на смерть невинным, как мы, тому нет причины печалиться, – сказал Гигес. – Налей мне чашу, виночерпий! – Эй вы, Бартия и Дарий, – обратился Зопир к друзьям, которые тихо разговаривали. – Что у вас опять за тайны? Идите к нам и берите кубки! Клянусь Митрой, я никогда себе не желал смерти, а сегодня радуюсь черному Азису, потому что он уведет нас всех разом. Зопиру приятнее умереть вместе с друзьями, чем жить без них! – Прежде всего, – сказал Дарий, присоединившись к пирующим вместе с Бартией, – мы должны попытаться выяснить то, что случилось. – Мне все равно, – вскричал Зопир, – с разъяснением ли я умру или без разъяснения; лишь бы я знал, что умираю невинным и не заслужил казни, карающей лжесвидетеля. Достань нам золотые бокалы, Бишен; в этих гадких медных кубках вино мне кажется невкусным. Если Камбис и запрещает нашим друзьям и отцам посещать нас, то все-таки он не захочет, чтобы в последние часы жизни мы испытывали нужду! – Не плохой металл сосуда, а полынные капли смерти делают для тебя напиток горьким, – сказал Бартия. – Клянусь, что нет, – возразил Зопир, – я уже почти забыл, что от удушения обыкновенно умирают. При этих словах он толкнул Гигеса и шепнул ему: – Будь же весел. Разве ты не видишь, что для Бартии расстаться со светом будет тяжело? Что ты сказал, Дарий? – Я думаю, тут возможно только то, как утверждает и Оропаст, что злой див принял вид Бартии и отправился к египтянке, чтобы нас погубить. – Пустяки, я не верю подобным вещам. – Разве вы не помните сказание о царе Кавусе, которому также являлся див в образе прекрасного певца? – Разумеется, помню, – согласился Арасп. – Кир так часто приказывал петь это сказание во время своих пиров, что я знаю его наизусть. Не хотите ли послушать? – Хорошо, хорошо, пой, послушаем… – воскликнули юноши. Арасп с минуту подумал и потом начал речитативом: Наследовал Кавус [77] отцу своему И сделался мощным владыкою; Вселенная вся покорилась ему, Покрытому славой великою. Земля трепетала пред ним, он владел Сокровищ несметными грудами; Венец его царский сверкал и горел Алмазами весь, изумрудами; Как буря Тазир крутобедрый летал — Скакун властелина державного; И гордый владыка уже возмечтал, Что нет никого ему равного. Однажды в беседке из роз возлежал Владыка под тенью прохладною И, нежася, царский свой вкус услаждал Живою струей виноградного. В одежде певца тогда див подошел И царского просит служителя, Чтоб тот возвестил о нем шаху и ввел Его перед очи властителя… «Ввести его тотчас! Пусть станет он там, С моими певцами придворными!» И див ударяет по звонким струнам Своими перстами проворными. И долго, в усладу царя, он играл, И песню он пел сладкогласную; В той песне он Мазендеран прославлял, Страну эту дивно прекрасную. – Хотите слушать песню о Мазендеране? – Пой, пой дальше! Хвала тебе, родина, Мазендеран! Пусть счастье тебе улыбается, Страна, где цветут анемон и тюльпан, Где роза в садах распускается; Где воздух прозрачен, земля зелена, Где вечно сияет и блещет весна Во всей красоте ослепительной; Где вечно поют соловьи по лесам И носится резвая лань по горам С такой быстротою стремительной. И где неизвестны ни зной, ни мороз, Где реки наполнены соком из роз, Прохладой дыша ароматною; Где краски так ярки, свод неба так чист И воздух целебный так светел, душист И льется струей благодатною; Где дышится сладко, привольно груди, Где Баман и Адер, Фервердин и Ди [78] Обильны цветами прекрасными; Не блекнут тюльпаны, пестреют луга, Весь год зеленеют ручьев берега, Сверкающих струйками ясными. Весь край этот золотом, шелком покрыт И камнями весь дорогими блестит; В одеждах там ходят сияющих: Из золота там диадемы жрецов, И золотом вышита ткань поясов, Стан гордых вельмож украшающих. И высшего счастья не ведает тот, Кто в этой блаженной стране не живет. – Кай Кавус послушал песню переодетого дива и отправился в Мазендеран, где дивы его избили и лишили зрения. – Но, – прервал Дарий, – великий герой Рустем [79] пришел и убил Эршенга и других злых духов, освободил заключенных и возвратил им зрение, спрыснув им глаза кровью убитых дивов. То же будет и с нами, друзья! Мы, пленники, будем освобождены, а у Камбиса и наших ослепленных отцов откроются глаза, чтобы они знали нашу невинность. Слушай, Бишен, если мы все-таки будем лишены жизни, то сходи к магам, к халдеям и к египтянину Небенхари и скажи им, что больше им нечего смотреть на звезды, так как эти звезды доказали Дарию, что они лгут! |