Книга Талисман любви, страница 24 – Луанн Райс

– Ты был замечателен. Совсем как тигр там, на льду. Я никогда не предполагала, что человек может кататься столь быстро, а потом выходить прямо на уязвимое место…

Мэй не знала, что она говорила, как описывала свои впечатления от его игры, но она продолжала и чувствовала, как скованность оставляет его тело. Он ничего не отвечал, но, посмотрев в его глаза, она поняла, как внимательно он слушает ее.

– Я видела твое лицо, – сказала она. – Камера показывала всех вас очень близко. Я чувствовала, словно я рядом с тобой.

– Я рад, что тебя там не было… и ты не видела моего поражения.

– Но вы же почти победили.

Мартин чуть отодвинулся. По всему его телу виднелись фиолетово-желтые синяки.

– Почти – не считается в хоккее.

Мэй не знала, что на это ответить.

– Я задушил чистый бросок, и я отдал его. Передал пас Рэю… Рэю Гарднеру. Мои мысли неслись вскачь. Это был Кубок Стэнли, возможно, мой последний шанс. Я думал о своем отце. Он… – Лицо Мартина искривилось.

– Ты не хотел подвести его? – предположила Мэй.

Она читала газеты. Она знала, что его отец был в тюрьме.

Мартин фыркнул:

– Я всего лишь не хотел, чтобы он увидел, как я проиграл. Вопрос подвести его был бы не по существу.

Мэй хмурилась, слушая.

– Он стар, – продолжал Мартин. – Я говорил тебе – мы чужие. Мы не видели друг друга целую вечность.

– Он – все еще твой отец.

– Я отличаюсь от тебя, – сказал Мартин. – Нет ничего сентиментального или хорошего относительно меня и моего отца.

Его акцент стал явственнее слышен. Он чувствовал себя неловко, говоря об отце, о проигрыше.

Мэй вспомнила прошедшие четыре дня. Интересно, где он их провел?

– Я приехал к тебе вовсе не для того, чтобы говорить о моем отце, – сказал Мартин, взяв ее за руку.

– Нет? – спросила Мэй.

– Наша первая стычка, – усмехнулся Мартин, он казался таким безоружным, что Мэй начала улыбаться. – Простишь меня?

Она кивнула, смеясь.

– В кармане у меня лежали твои розовые лепестки, – сказал Мартин. – И в ушах звучали слова: «… как ты ведешь игру».

– Ты думал об этом во время игры? – спросила Мэй, рассмеявшись от своих слов.

– Да. – Мартин рассмеялся в ответ. – Это не помогло.

– Розовые лепестки – вовсе не волшебство.

– Но они творили его некоторое время. – Он погладил ее руку. – Да, да, так оно и было.

Мэй посмотрела на их руки. Она не могла рассказать ему, как много невест принимали ее розовые лепестки в надежде на благословенный союз со своими любимыми, надеясь всегда жить в любви, никогда не ссориться и не расходиться. Она не хотела говорить ему, что некоторые из тех невест уже развелись и ненавидели мужчин, которых они когда-то любили больше, чем луну и звезды, и уже успели повыходить замуж совсем за других.

Вместо этого она сказала ему:

– Кайли обрадуется, что ты вернулся.

– Правда?

– Да, – сказала Мэй. – Она со вчерашнего вечера у лимонадного киоска, там, правее, за забором. Она встречала всех невест, приезжавших к нам, но я-то знаю, что она надеялась встретить тебя первой. Она тосковала без тебя.

Она не стала говорить ему, что к Кайли вернулись кошмары, о том, что девочка вскрикивала во сне вчера ночью и что-то бормотала об ангелочке с самолета, которая никак не скажет ей что-то важное.

– А ее мать? – спросил Мартин, ступая ближе.

– Я тоже тосковала без тебя.

– Я хочу жениться на тебе.

– Мартин, – прошептала Мэй, ее лицо зарделось.

– Мэй, – сказал он мягко.

– Мы только встретились, всего несколько недель назад.

– Я говорил тебе – этому суждено было случиться.

– Суждено было… что это означает?

Кровь бешено застучала у Мэй в висках, но ее мысли остались трезвы. Они были такими разными. У нее была дочка; он все время в пути. Чувства Мэй претерпели множество изменений в течение последних четырех дней без известия от него. Она пристально смотрела ему в глаза.

– Я польщена, вне всяких слов, правда. Такого никогда не случалось со мной прежде, – сказала она. – Но у меня же дочка. Ты очень романтичен, и моя мама, и бабушка должны были бы трубить сейчас во все фанфары, но честно, я не могу позволить себе любовную интрижку.

– Любовную интрижку? – спросил он, нахмурясь.

– Ну да.

– Ты думаешь, я мог бы вот так позабавиться?

– Ты, возможно, так не думаешь, – ответил она. – Но ты не знаешь меня… очень хорошо. Ты внезапно получил бы готовую семью, да притом одну из самых необычных.

– Необычных – в чем?

– Хорошо, я жила одна достаточно долгое время, почти всю свою жизнь. А Кайли очень… – она искала правильное слово, – необычная девочка. Сверхъестественная.

– Неужели ты думаешь, я этого не понял? – спросил он, внезапно усмехнувшись, как будто все проблемы наш ли свое решение. – Она во всем походит на свою мать. Розовые лепестки в бутылочке… Это разве не необычно. Это ты вдохновляешь ее.

– Спасибо, – сказала Мэй.

– Бьенсюр (конечно). Ты самая колдовская женщина в мире.

– Жаль, ты не встречался с моей мамой и бабушкой, – сказала она, смеясь.

– Но ты расскажешь мне о них, правда ведь? Я встречусь с ними через тебя. Я уже знаю, насколько они важны для тебя, Мэй. Я слышу это в том, как ты говоришь о них. Твоя семья станет моей семьей.

– Я всегда хотела этого, – прошептала она.

– Пусть это будет у тебя со мной, – попросил он. – Зачем нам откладывать? Чего нам ждать?

– Чтобы узнать друг друга!

– Я думаю, что мы уже узнали друг друга. – Он улыбнулся, взяв ее лицо в свои ладони. – Все самое важное, разве не так? Вот тут. – Он коснулся своего сердца.

Внезапно Мэй подумала о невестах. О достойных и правильных девушках Блэк-Холла, с их рассказами о долгих ухаживаниях, которые выходили замуж за мальчиков, с которыми ходили еще в подготовительную школу, за мужчин, с которыми знакомились через своих соседок по комнатам в колледжах или во время путешествий или по бизнесу. Она думала о невестах, которые поступали по-книжному, правильно и надлежащим образом и от этого неизменно невыносимо скучно, и Мэй начала улыбаться.

– Скажи мне, – потребовал он.

– Я, должно быть, сумасшедшая, – сказала она ему.

– Да, вероятно, – подтвердил он, чем рассмешил обоих. – Но и я – тоже. Ужасно, если учесть, как я мыслю. Ты – все, о чем я мог думать на протяжении всех этих решающих игр.