Книга Голубая звезда, страница 74 – Ким Болдуин

— В новостях ничего не говорилось о той группировке, в которой, как ты сказала, она состоит, — произнес Ганс, — Сказали, что теракт предотвратила военная разведка США. Может быть, она в этом вообще не участвовала.

— Об ее организации они и не могли ничего сказать, — ответила Крис, — Они работали под прикрытием, с очень высокой секретностью. Сомневаюсь, что СМИ могли быть известны какие-то подробности.

Ганс обнял ее за плечи. Какое-то время они просто сидели, глядя на проплывающие по каналу лодки.

— А как мама? — спросил он.

— Лучше. Она стала больше открываться психотерапевту, и мне. Мы говорили о некоторых вещах из дневника отца. Спасибо тебе, что дал мне его. С его помощью я немного поняла, что с мамой, и почему она такая. На ее долю столько всего выпало…

— Твой отец был сложным человеком, — согласился Ганс. — А что слышно об особняке?

— С ремонтом все, на следующей неделе он будет выставлен на продажу, — сказала Крис. — Агент говорит, что по заявленной цене он и уйдет, а значит, с долгами отца будет покончено, и мамино лечение я смогу оплатить на несколько месяцев вперед.

Она повернулась и взглянула на дядю.

— У меня аврал. Я так тебе признательна, что ты разрешил мне пожить у тебя, пока я не найду квартиру.

— Это я должен тебя благодарить. За то, что была со мной, в первые дни после больницы. Один бы я… не так хорошо справился.

— О, дядя, ну, разумеется, о чем ты.

— Я тут подумал, — после долгой паузы произнес он. — Нам не повредила бы смена обстановки. Что бы ты сказала, если бы старик попросил отвезти его в Венецию?

Венеция… Слезы навернулись на глаза сами собой. Крис сразу вспомнила последнюю ночь карнавала. Она почти чувствовала на коже поцелуи Мишель. О, Миша. Как горько и сладостно будет вернуться в город, который Крис так любила, и скучать там без Мишель, без родного дома, которым так дорожила. Но, возможно, это дало бы ей какое-то чувство завершенности.

— Может быть, ты и прав, — согласилась Крис. — И это как раз то, что мне нужно.

Венеция. Италия.

Ее дядя, казалось, был в великолепном настроении, когда они подплывали к городу на теплоходе, но Крис боролась с приливом меланхолии. Стоял теплый день, синее небо лучилось ясным светом, хотя до сумерек оставалось совсем немного. Ее любимое время дня в Венеции…

— Почему бы нам сначала не проплыть мимо виллы? — предложил Ганс, перегибаясь через перила борта.

— А зачем?

— Можешь называть это любопытством, — сказал он. — Я бы хотел посмотреть, что там изменилось.

Крис умоляюще нахмурилась:

— Я не знаю, мне кажется, я еще не готова к этому.

— Я понимаю. Но уважь старика!

— Как скажешь. — Вздохнула Крис. Хотя сердце ее трепетало при мысли о том, что она снова увидит свой бывший дом, в то же время она боялась взглянуть на виллу, зная, что теперь там другие хозяева. Ей казалось, это подобно вторжению в ее прошлое и в ее воспоминания, что новые люди могли что-то поменять, что вилла теперь могла выглядеть совсем иначе. Но дядя настаивал, и приезд в Венецию, в конце концов, был его идеей. Ему это было необходимо. Может, это и к лучшему, заехать туда сразу, и отделаться. После этого она отведет Ганса в его любимый ресторанчик за углом, и они смогут насладиться настоящей пастой, с бутылочкой хорошего вина.

С теплохода они сошли под руку и не спеша побрели по знакомым улочкам. При приближении к дому, Крис упрямо продолжала смотреть только в сторону канала, пока они не оказались под самыми окнами виллы. И даже тогда ей пришлось заставить себя повернуться. Ничто не изменилось. Ничуть.

Ганс подошел к двери и постучал.

— Что ты делаешь? — спросила Крис, едва не дрожа от волнения и возмущения.

— Хочу посмотреть, как там внутри. А ты разве не хочешь?

Нет, только не это. К ее облегчению, ответа не последовало, но Ганс не готов был уходить сразу. Он попробовал ручку двери.

…Не заперто. Гофман заглянул внутрь.

— Но мы же не можем просто так войти, — запротестовала Крис.

— Но тут пусто, — он распахнул дверь, и Крис увидела, что, действительно, в холле не было ничего, даже мебели.

Озадаченная, она вошла в дом.

— Я думала, новые владельцы уже давно заселились.

Наверху послышался шум.

— Есть здесь кто-нибудь? — позвала Крис.

— Sі, - ответил женский голос, который казался знакомым. — Здесь, наверху.

Ганс улыбнулся ей.

— Почему не поднимешься посмотреть?

Крис помчалась наверх, сердце ее готово было выпрыгнуть из груди. Этого не может быть.

Но было именно так.

Миша стояла на балконе и самодовольно улыбалась, как умела она одна. За ее спиной светился прекрасный закат, ласкавший янтарными отблесками воду каната. Она опиралась на трость, и под глазами, этими великолепными глазами цвета теплой карамели, пролегали темные круги. B все же она была самой красивой женщиной, какую Крис только довелось видеть.

— Миша! Что ты тут делаешь?

— Жду тебя.

Крис побежала навстречу распахнутым объятьям своей возлюбленной. Они стояли, крепко прижавшись друг к другу и не размыкая своих объятий долгие, долгие мгновения. Крис чувствовала, как сильно пульсировало сердце Миши, так же сильно, как у нее самой. Она отстранилась совсем чуть-чуть, только чтобы полюбоваться Мишель.

— Не понимаю. Я думала, что никогда больше тебя не увижу. За два месяца ты так и не появилась, я уже думала о самом худшем, но не знала, кому звонить.

Миша нежно положила палец поперек губ Крис, заставляя ее замолчать.

— Но я здесь. Притом жива и кусаюсь. Это самое главное. Я должна была подлечиться, прежде чем показаться тебе.

— Было очень плохо?

— Все позади.

Крис бросила взгляд на трость.

— А теперь ты выздоровела?

— По большей части. — Миша взяла руку Крис и, устроив у себя на груди, у самого сердца, накрыла ее ладонь своей. — Но мне понадобится твоя помощь, чтобы зажило здесь…

Крис поднесла руку Миши к своим губам и поцеловала.

— Я тоже этого хочу.

— И… у нас все в порядке? — мягко спросила Миша, — В плане того, кто я? И чем занимаюсь…

— То, что ты делаешь, — это далеко не вся ты, — она нежно погладила Мишель по щеке. — Лука помогла мне понять это.

— Похоже, что Лука помогла нам обеим многое понять. Может, пригласим ее на ужин?

Крис нахмурилась.

— Миша, особняк продали.