Онлайн книга «Девушка в полосатом шарфе»
|
– У меня теперь другой мобильный. – То есть? – Я купила другой мобильный. Этого у меня больше нет, так что зря звонишь. – Что-то я не пойму. – Да, это сложно понять, тем более что я уже в подробностях все объясняла. – Когда? – Когда звонила с вокзала и просила о помощи. – Только не надо дешевой патетики. – Нет. Не будет дешевой патетики. – И что? – И все. – Что-то ты мне не нравишься, сестра. – Взаимно. Петра, у меня сегодня очень занятой вечер, можно я пойду? – Мстишь? – Нет, говорю правду. – Мстишь! – Так я пойду? – Хорошо, иди. Завтра после работы я к тебе заеду, и мы обо всем поговорим. Заодно поделишься новым номером. – Завтра? – Да. У Филиппа – вечерний сеанс у массажиста, и до одиннадцати я – совершенно свободная женщина. Только не говори мне, что завтра ты тоже будешь занята! – Буду. – Перестань! Наши отношения – чрезвычайно важно. Я не хочу, чтобы между нами бегали какие-то черные кошки. Неужели ты сможешь заниматься чем-то еще, зная, что я, возможно, на тебя обижаюсь? – Конечно нет, дорогая. Петра не заметила издевки в голосе сестры. – Ну вот и замечательно! Договорились. – Завтра я сама позвоню тебе днем. – Зачем? – Мало ли что… – Эй, Кира! Не говори загадками! – с раздражением и досадой воскликнула Петра. – У тебя все в порядке? – А тебе это правда интересно? – Да, мне это интересно! В отличие от тебя – я интересуюсь жизнью своей сестры. И если бы тебе кто-нибудь отважился сделать предложение, я бы на твоем месте… – Тогда можешь спать спокойно: теперь у меня все в порядке. Пока, Петра. – Ты еще и вежливо разговаривать не умеешь! Завтра жди меня! – Ага. Конечно. Вот теперь ей точно захотелось плакать. Но не от предстоящего расставания с уютным домом, а от обиды. Какая эгоистичная и легкомысленная сестренка! А ведь в семье считается, что это она – Кира – человек, неспособный понять никого, кроме себя самой. Мама всегда ставила ей в пример Петру с ее «тонкой, чуткой и глубокой душой»! – Что ж, как говорится – где тонко, там и рвется!.. – пробормотала Кира. – Хотя… к чему это я? Сколько она себя помнила, домашние все время убеждали ее, что она, Кира, ничего не понимает в жизни, а Петра – да! Петра понимает больше всех. А Кире, будучи последовательным, вместе с душевной чуткостью Бог недодал еще и красоты. Благодаря родителям старшая дочь была убеждена, что у нее некрасивое, грубоватое лицо, а вот зато Петре досталась классическая внешность очаровательной славянки… Кира подошла к зеркалу и долго всматривалась в свою мордашку с несчастными глазами, в которых уже начали скапливаться слезы. Их папа был англичанин по происхождению, а мама – полячка. Кира унаследовала папино лицо: с прямыми линиями, четко очерченными губами и немного длинноватым, но тонким носом. И даже непослушные жесткие волосы, которые в юности у отца росли густой копной, пока он не начал их очень коротко стричь, тоже достались Кире. Петра целиком и полностью пошла в мать. Она была настоящий ангелочек: с нежным голосом, белокурыми вьющимися локонами, правда, скудноватыми по сравнению с волосами старшей сестры, но зато красивыми. У нее всегда было немного надменное выражение тонкого личика, высоко поднятые бровки и сложенные бантиком губки. Киру привыкли считать пацанкой, девушкой без возраста, несмотря на то что она являлась старшей. А Петра пожинала все лавры их семейной женской красоты… По-детски вытерев нос кулаком, Кира вернулась к чемодану, еще немного попрыгала, потом уселась на него, сложив ноги по-турецки и горестно подперев щеку рукой. Настроение было безнадежно испорчено звонком Петры. Ей уже не хотелось никуда лететь, не мила была уютная квартира, и даже перестал радовать новый мобильный телефон. Нет, никогда они ничего не докажет своей семье! Даже если выпрыгнет из собственной шкуры. Даже если станет кем угодно – хоть президентом – родители лишь покачают головами и скажут, что это кресло больше подошло бы Петре, а Кира в нем – чистая случайность. От этих мыслей плакать захотелось еще сильней. Она даже подумала, не сходить ли через дорогу к Берте, простив ей все грехи «яблочной» эпопеи. В окнах на первом этаже горел свет, а значит – хозяйка была дома, но… Кира тут же отбросила эти планы. Берта не утешит. Как не утешила бы и Мари, и все остальные. Ей надоели полторы сотни ее приятелей и друзей разной степени близости, потому что все они одинаково думали, говорили одинаковые вещи, а если она спрашивала совета – предлагали ей одинаковые варианты. Хорошо, что они все ушли в прошлое вместе с мобильным телефоном! Кира встала с чемодана и направилась к двери, по дороге спрашивая себя: что происходит? Но странное чувство толкало ее вперед. Вряд ли она приняла это решение сама, скорее – кто-то другой. При всей своей импульсивности и взрывном темпераменте Кира считалась робким человеком; но через пару секунд она уже стояла на верхней площадке подъезда, у двери Яна, и давила на звонок, нетерпеливо пританцовывая от холода. Надо было догадаться на себя что-нибудь накинуть. Выпрыгивать в подъезд в одних шортах и майке с узкими бретельками – довольно безрассудный поступок… Ян открыл дверь на третий звонок. Он тоже был весь домашний: в старых джинсах и потертой синей майке с разъехавшимися швами. И этот оригинальный стиль добавлял ему шарма гораздо больше, чем дорогой костюм с галстуком. – О. Какой сюрприз. Соседушка. – Да. Можно войти? – Разумеется. Вы пришли помочь мне упаковать чемодан? – Нет. Поговорить. – Сказать мне еще пару колкостей и обозвать занудой? – Нет. – Она вздохнула, без приглашения усаживаясь в кресло, и Ян понял, что девушке не до шуток. – Что случилось? – спросил он участливо. И в этот момент она заметила, что в этой комнате тоже очень тепло. – Да… Тут… Понимаете ли… Очень хочется плакать, в общем! Ян, нахмурившись, молчал. – А не с кем! Понимаете? – Вполне. – Ну… вот… – Слезы сдавили горло еще и оттого, что она тут перед ним унижается, а он, скорее всего, ее не поймет и вежливо выставит за дверь. – Моя кандидатура вас устроит? – Ну да. Больше все равно никого нет. – Ну и хорошо. Тогда я мигом принесу вина… или чая? Или кофе? |