Книга Семнадцать белых роз, страница 27 – Кристин Лестер

— Не думаю. За это время я неплохо его узнала.

— Как друга.

— Все равно. Самые крепкие браки случаются между друзьями.

— Это тебе кто сказал?

— Валентина, давай не будем спорить. Что ты мне еще можешь сказать в защиту кандидатуры Генри?

— У него есть домик в горах. Как раз такой, о каком ты всегда мечтала.

— Да.

Элли надолго задумалась. Домик… это, возможно, некий знак судьбы. Сид сгрыз ее маленькие домики и привел ее к мужчине, у которого есть большой и настоящий. Дом ее мечты. Генри… Она и Генри… в доме ее мечты…

— Да, — начала она вслух, — с ним хорошо. И целуется он отменно. Насчет остального — не знаю. И денег много. И известность.

— Не забывай, что он тебе работу предлагает. Я бы в любом случае не отказывалась. Несмотря на личные отношения. Представляешь, СКОЛЬКО ты можешь заработать за год, будучи звездой этого его телепроекта? Тебе твой миллион покажется детским лепетом, когда ты станешь участвовать в шоу-бизнесе. И не забывай: там можно поймать много крупных рыб. Я имею в виду не только мужчин-миллионеров, но и замечательные рабочие места, где ты будешь пачками стричь зеленые купюры.

Элли смотрела на нее во все глаза. Мысль о хороших заработках раньше не приходила ей в голову.

— Ну что ты собиралась делать с Майком? Горбиться где-нибудь корректором? Или еще хуже — пойти на первую попавшуюся работу по объявлению в газете.

— Так живут миллионы американцев.

— Но этим миллионам не делает предложений Генри Микст!!! Господи, ну вразуми эту слепую дурочку!

— Я об этом не подумала.

— А теперь подумай: деньги. Слово такое есть: деньги. И они у тебя будут, независимо от того, станешь ли ты с ним спать, или нет.

— А вот это — не факт.

— Мне кажется, он не злой. И порядочный человек.

Элли промолчала. Она и сама так думала. Тем более что его так возмутила выходка Сида-большого, когда тот уволил ее с работы в день рождения.

— Ты права, Валентина, ты права. Надо соглашаться. По крайней мере, на работу. А со всем остальным — увы…

Подруга отдувалась, обмахиваясь газетой, и закатывала глаза с театральными стонами:

— Фу! Ну наконец-то уговорила! А почему только на работу?

— Понимаешь… Я пока еще не смогла додуматься и как-то это объяснить, но… Как будто с Майком я испытываю примерно те же чувства, что и со всеми остальными мужчинами. Но как будто на одно больше. Именно Майк дает мне непонятное ощущение… чего-то… не знаю я! А с Генри этого нет! Как не было и с Сидом, как не было и с Джеком, и со всеми остальными, если оглядываться на прошлое!

— Ну ты меня уморила.

— Извини, ты сама хотела поговорить.

— Я в другом смысле. Знаешь что, Элли? Ты не подумала еще об одном.

— О чем?

— Как обрадуется твоя мама, когда узнает, что «паршивая овца» наконец-то переоделась в золотое руно!

— Мама?..

— Да!

— Мама?..

— Я тебя окончательно озадачила?

Элли сидела, онемев. Легенда о «паршивой овце», распространенная среди родственников, глодала ее много лет. Она — неудачница. Ее привыкли жалеть, а в последние годы деликатно помалкивали насчет ее достижений, которые можно занести в послужной список. Потому что таковых не было совсем. Получив образование художника и архитектора, Элли почему-то ушла в корректоры. Сначала временно, а потом даже перестала упоминать о своих планах — стать ландшафтным дизайнером, и застряла в корректуре на много лет. Слова архитектура и корректура, конечно, созвучные, но не более того. Только домики свои она обожала и все мечтала, что сможет сама спроектировать и построить настоящий маленький дворец…

В гостиной зазвонил телефон, и Сид, вздрогнув, затявкал в ту сторону.

Валентина с радостной усмешкой на лице передала ей трубку:

— Легка на помине.

— Мама?

— Дочка! Здравствуй! У меня к тебе важный разговор! Знаешь, жаль, что ты не можешь приехать, но так даже лучше, ведь вы ближе друг к другу.

— Кто это мы?

— Ты и Сандра.

— А что случилось? — сразу встревожилась она. Сандра — ее сестра — была второй по счету дочкой в их семье, моложе Элли всего на полтора года, и до некоторых пор они были очень близки.

— Да, вот случилось. Она… Видишь ли…

— Что, мама?

— Такое… В общем, ее бросил муж.

— О! Слава богу! То есть… просто я подумала, вдруг что-то ужасное со здоровьем, ее собственным или Лизи…

— Нет, с Лиззи, слава богу, все в порядке. А вот Сандра рискует попасть в клинику неврозов.

— Что я могу сделать? Она сейчас у вас? Мне приехать?

— Нет, она в Нью-Йорке. Ушла от него и живет у какой-то подруги. Жить ей негде. Нужно снимать или покупать квартиру. Мы, конечно, поможем, но не настолько, чтобы… Словом, ты не могла бы поделиться с ней своими деньгами, чтобы она купила квартиру? Тебе они не так сильно нужны, у тебя же нет на шее ребенка… А Сандра, пока у нее не будет собственного жилья… Сама понимаешь, она будет скитаться по чужим домам, и любой мужчина, так же, как и муж, сможет выгнать ее… Зачем ей такая зависимая жизнь?

— Понимаю.

— А ты у нас — одна, свободная женщина. И, скорее всего, так и останешься… свободной. Ну, по крайней мере, — мама засмеялась, — в ближайшие годы, думаю, Детей у тебя не случится.

— Сколько она хочет? — оборвала ее Элли.

— Вряд ли ты отдашь все.

— Нет, мама. Все я не отдам.

— Тогда пятьсот тысяч ее вполне устроили бы.

— Да?

— Да.

— А вы ей добавите.

— Конечно! Не волнуйся.

— Меня волнует совсем не это… Впрочем, хорошо. Я согласна.

— Замечательно, я позвоню ей, скажу, чтобы она к тебе заехала на этой неделе. Вы сразу же сходите в банк.

— Да, я буду ждать ее. Только… Мама?

— Что, дочка?

— А почему она мне сама не позвонила?

— Не знаю, дочка. Думаю, тебе не стоит на нее обижаться.

— Да, конечно. Мне ни на кого не стоит обижаться.

В четверг начался «сезон дождей» и в Нью-Йорке. До этого стоял чудеснейший, дивный октябрь, красивый, почти по-летнему теплый. Но когда пошли дожди и листья начали желтеть и облетать от холода, на улицах стало неуютно. У Элли появилось «диванное» настроение: она никуда не хотела идти и ни с кем не хотела видеться.

Валентина тоже второй день лежала на диване, но совсем по другой причине: она обзванивала всех знакомых прямо по алфавиту: ей вдруг захотелось работать.