Книга Пролетая над Вселенной, страница 19 – Елена Смехова

Однако за время, проведенное в отрыве от дома и от Дениса, я постепенно привела в порядок мысли. И решила вести себя по-другому. Быть отзывчивой, уравновешенной и, наконец, взрослой. Правда, в том только случае, если он позвонит мне сам.

Всю дорогу из Риги мы обсуждали с Анной и двумя соседями по купе новости театра, кино и наших любимых артистов. В частности, сошлись на общем восхищении творчеством Владимира Высоцкого, который совсем недавно создал сразу два абсолютно разных экранных образа – Дона Гуана у режиссера Михаила Швейцера и Глеба Жеглова у Станислава Говорухина. Я была очарована воплощенным им типом мужественного борца с бандитами, в то время как Аня страстно доказывала, что такая роль упрощает Высоцкого, приземляет, ограничивает, что ему нужно играть классические и утонченные роли, такие как Гамлет, арап Петра Великого или как тот же Дон Гуан.

На Рижском вокзале Аню встречали родители. Меня не встречал никто.

– А где мои?.. – спросила я, озираясь.

– Сашенька, – сказал Анин папа, – родители не смогли приехать и попросили, чтоб мы тебя проводили до дома.

– Что случилось? – Я похолодела от ужаса. – Что с ними??

– Они поехали на похороны, – пряча глаза, ответила Анина мама. – Дело в том, что сегодня ночью умер Высоцкий.

Я даже сразу не поняла, о чем речь. Ему же всего сорок два года, он в самом расцвете актерской карьеры, только вчера мы говорили о его киноролях!

Всего полгода назад папа заново познакомил меня с Владимиром Семеновичем, и, в отличие от предыдущей встречи, когда я выглядела беспутным подростком, на сей раз тот долго не отпускал мою руку, а как-то многозначительно покачивал ее, с проникновенной улыбкой глядя в глаза.

А еще раньше подарил свою гениальную пластинку «Алиса в стране чудес», которую мы с сестрой выучили наизусть, можно сказать, затерев до дыр. Он даже написал нам с сестрой на развороте обложки пожелание: «…чтоб были красивыми и счастливыми».

Что же теперь и как же это? Я захотела тут же поехать в театр, где проходила панихида, но это оказалось совершенно невозможным. Родители, позвонив оттуда, сказали, что не сумеют меня протащить через толпу людей и милицейские кордоны, плотно окружающие театр. Мне стало еще горше.

Бабушка налила в глубокую тарелку мой любимый куриный бульончик с клецками, который согласно семейной традиции готовился в двух случаях: когда кто-то из нас болел или в связи с возвращением из дальних поездок. Этот вкус являлся отличительной приметой самого уютного на свете дома, дома моего Детства. Но сегодня есть было трудно. Комок стоял в горле. Казалось, я потеряла родного и близкого человека.

– Алечка, тебя к телефону, – позвала бабушка.

– Аллё, – бесцветно сказала я в трубку.

– Привет, с возвращением, – сразу и не поняла, кто это, хотя прежде, при первых звуковых колебаниях этого голоса, вся превращалась в вибрацию.

– Привет, – ответствовала так же невыразительно. – Откуда ты узнал про возвращение?

– Я уже звонил. Ты не рада мне?

– Рада, – вяло ответила, сама себе дивясь.

– Тогда почему у тебя такой невыразительный голос?

– Устала с дороги, – почему-то соврала я.

– А, понятно. – Небольшая пауза. – Какие планы?

– Не знаю… Наверное, никаких.

– Тогда вот что. Приезжай ко мне! Отдохнем вместе.

– Что? К тебе? Как это? – Я даже встрепенулась от неожиданности.

– Возьми такси и приезжай. Это не сложно. Я тебя встречу.

– Нет-нет, я не могу, – засопротивлялась было, но тут же, чтоб не казаться неучтивой, сказала: – Лучше ты.

– Знаешь, я всегда сам приезжаю к твоему дому, но сегодня устал – уработался. Давай ты ко мне приедешь, – и добавил едко: – Слабо?

Разговор принимал неестественный поворот. Я не узнавала Дениса. Ему была не свойственна напористость, тем более наглость. Да и чрезмерной инициативности прежде я за ним не замечала. Порой мне этого даже не хватало. И вдруг – настойчивое приглашение в гости и вызывающий тон… просто непостижимо! Я не знала, как реагировать.

Объяснить, что нас воспитывали слишком взыскательно? Что одной ездить в гости к молодым людям считается верхом неприличия? А его предложение таит в себе двусмысленность? И возможно, опасность? Хотя, честно говоря, мелькнула шальная мысль отбросить все предрассудки и рвануть к нему, забыв про приличия и здравый смысл! Не о таком ли тайно грезила, глядясь в бесстрастное Балтийское море?

Но что-то в его тоне меня все же насторожило.

– Так что же, – нетерпеливо произнес Денис, – может быть, ты просто не хочешь меня видеть?

– Хочу, – смущенно ответила я, сделав паузу.

– Тогда записывай адрес.

– Прости, но сегодня я не смогу.

– Знаешь, – резким тоном сказал Денис, – мне кажется, что тебе совсем неинтересны наши встречи.

– С чего ты это взял? – пролепетала я.

– Так, – усмехнулся он, – навеяло…

– Да нет же, я очень рада тебе, но сегодня, понимаешь, не могу никого видеть.

– А что особенного случилось сегодня?

– Как, ты что, не в курсе? Сегодня умер Высоцкий! – Мой голос задрожал.

– Ну, допустим, и что с того?

– Как это – что?

Разве у нормального человека сообщение о смерти может вызвать индифферентную реакцию? А в особенности о смерти ТАКОГО поэта, артиста…

– Подумаешь, – усмехнулся Денис прямо в трубку, – ну еще одним алкоголиком на этом свете стало меньше, – снова отвратительно хмыкнул.

– Не понимаю, как можно рассуждать столь цинично? Да ты знаешь, сколько народу пришло проститься с ним к театру? Я ужасно переживаю, что не смогла туда попасть! Люди стоят с раннего утра, от самого Кремля до Таганской площади, в огромной очереди, чтобы только отдать последний ему поклон.

– Кто стоит, ну кто стоит? Такие же, как он, алкаши и стоят! Уверяю тебя, ни один нормальный человек не попрется «отдавать последний поклон», – передразнил меня гнусаво, – какому-то пьянице. По крайней мере, среди моих друзей таких нет.

– Денис! – потрясенно сказала я. – Ты, правда, так думаешь?

Я еще надеялась, что это какая-то ошибка, глупая шутка, недоразумение.

– А что такое, лапа моя? Я тебя обидел? Задел за живое? Он что, твой сват, брат, и ты переживаешь так, что не можешь с места сдвинуться?

– Денис… это ужасно.

У меня всё сжалось в груди.

– Обиделась, надулась. А ты не надувайся, не надувайся! – и совсем уже с отвратительным смешком добавил: – А то… губки лопнут!

– Что??

– Ни-че-го, – отчеканил Денис. – С тобой мне всё ясно, – и повесил трубку, даже не попрощавшись.