Онлайн книга «Французская любовь»
|
— Какая красота! — произнес я как можно искреннее. И остановил свой выбор на румяном, аппетитно пахнущем цыпленке. Все остальное доверия мне не внушило. Мы выпили по рюмочке крепкой, вязкой настойки, и я ринулся в атаку: — Ты имеешь любовника? Вопрос ее не смутил. — Да, только что ушел один… Прямо перед твоим приходом. А следующего я жду после, ближе к ночи… Вот это я понимаю — «Орлеанская девственница»! Звучит впечатляюще, даже если она слегка и приукрасила реальность. — Ты была замужем? — Была. — Почему развелась? На этот вопрос она предпочла не отвечать. Что же, ее право! — А у тебя во время брака были любовники? Надо побыстрее подтолкнуть ее поближе к теме вечера. — Конечно нет! Я моногамна! Ух, как страстно сказано! И с каким вызовом! Тоже мне — нашла чем гордиться. — Фу, — утрированно изображаю на своем лице гримасу неодобрения. — Как это скучно! — Скучно — что? Хранить верность? А у вас это не принято? Кажется, мои слова задели ее, раз с такой запальчивостью реагирует. — Конечно, нет. Адюльтер — это прекрасно! Мой брак ничуть не сковывает меня в желании обладать другими женщинами. Ну вот, наконец-то мы подступили к теме вечера вплотную! — То же самое ты позволяешь своей жене? — решила меня поддеть, вероятно. Не выйдет! — Я не запрещаю ей этого. Если она не будет привлекательна для других, то и меня рано или поздно перестанет волновать! В этот самый момент в коридоре зазвонил телефон. Как не вовремя! Только я распалил ее, раззадорил… Она бросилась к телефону со всех ног, словно только и делала, что ждала именно этого звонка, и исчезла надолго. В нетерпеливом ожидании я плеснул себе еще порцию калгановой настойки. Прислушался к шороху разговора за стеной. Тонкие все-таки у них стены — при определенном напряжении слуха можно уловить не только отдельные слова, но и целые фразы. Она беседовала с кем-то явно мужского пола. Причем довольно нежно. И судя по всему, заканчивать разговор не торопилась. Пришлось, выпив еще рюмочку, пойти на штурм. Неторопливо вошел в комнату. Она стояла с телефонной трубкой у окна, и ее напружиненная спина выдавала смятение чувств. Я приблизился сзади и глубокомысленно, с чувством поцеловал в шею. Она испуганно отпрянула. От неожиданности, видимо. Я поцеловал еще раз, более категорично. — Прости, у меня гость, дальше говорить неудобно, — быстро произнесла она в трубку и разъединилась наконец-то с моим невидимым конкурентом. Резко повернулась ко мне. Меня обдало пряной волной. Ее лицо, нетронутое косметикой, оказалось в каком-то миллиметре от моего лица. Мне захотелось немедленно впиться в эти чувственные непокорные губы, но я сдержал себя, решив оттянуть удовольствие. Властно крутанул ее назад и, не дав прийти в себя, безапелляционно заключил в объятия. Руки мои непроизвольно нырнули в давно уже зазывающий вырез на свитере, нащупали груди и — вожделенно замерли. Впервые, впервые за долгое время я почувствовал подступившее возбуждение. И возрадовался тому. — Жерар, — пробормотала она, с явной неохотой убирая мои руки. — Я так не люблю! — Хорошо, — с трудом переводя дыхание, ответил я, — давай так, как любишь ты… И приготовился к ответному броску. Но Анна предпочла устремиться в кресло. — Я люблю, когда за мной ухаживают! — заявила она отчего-то разгневанно. Но именно этим я и занимался! — А я что делаю? — Что, по-твоему, означает «ухаживать»? — голосом строгой наставницы осведомилась вместо ответа Анна. Я недоумевал. Как ответить на этот бредовый вопрос? — То, что я пришел к тебе! То, что ты мне симпатична! Что еще тебе нужно? В самом деле, что еще ей, разведенной женщине, нужно? К ней в дом является роскошный французский любовник, которому она сама же, между прочим, выдала аванс! И сама, между прочим, пригласила в гости. Она ведь не маленькая неопытная девочка! Отношения между полами известны ей не понаслышке, тогда что за игры такие? Что ей еще необходимо? — И ты считаешь, что мне этого достаточно? — продолжает тестировать меня Анна с маниакальной настойчивостью. — А чего тебе недостает? Она на полном серьезе принимается перечислять: — Я люблю, когда мне дарят цветы. И еще когда меня приглашают в рестораны… Мне это стало надоедать. Возбуждение пошло на убыль. Вместо него нахлынули раздражение и боль в низу живота. — …И когда не хватают с первого свидания за грудь, — закончила она с надменной убежденностью старой девы. И тут я не сдержался: — Значит, ты — дура! В самом деле, сколько можно слушать подобную околесицу? — Почему так грубо? — оторопела она. Кажется, я перегнул. Но если она и вправду дура! Кто научил ее так скудоумно мыслить? И так аномально вести себя с мужчиной? — Послушай, — смягчаюсь я, заметив ее расстройство, — через три часа я улетаю в Алматы, у нас очень мало времени. Вместо того чтобы воспользоваться моим терпеливым снисхождением, Анна принимается повествовать мне, почему никогда не вступает в интимную связь с мужчиной на первом же свидании. О своих детских комплексах, иезуитски развитых ее бывшим мужем. О своем любовнике, которого, как именно сегодня вдруг выяснилось, она до сих пор сильно любит. «Мышление женщины обладает невероятной упругостью: от сильного удара оно сплющивается, кажется раздавленным, но спустя определенное время принимает прежний вид» (Оноре де Бальзак). Продолжать все намеченное уже не имеет смысла. Чтобы остыть и немножко подумать, прошу дать мне почитать ее последнюю статью. Статья оказалась довольно неплохой, но, на мой взгляд, чересчур короткой. Попросил принести другие. Делая вид, что вчитываюсь в каждую строчку, лихорадочно размышляю, что делать дальше. На это уходит почти полчаса. Надлежит, видимо, похвалить ее профессиональные способности. Хвалю. Ноль эмоций. Медленно одеваюсь. Чего-то ожидаю… Ничего не дожидаюсь. Нужно уйти красиво, какие бы бури не бушевали в душе. Вместе выходим в холл. — Значит, так, — говорю спокойно, — я улетаю в Алматы. Через неделю возвращаюсь. Ты меня встречаешь в аэропорту… Внимание!.. — Я тебя нигде не встречаю! — упорствует она заносчиво. |