Книга Лесная герцогиня, страница 7 – Симона Вилар

Но долго насладиться покоем не удалось. Не успела она дойти до конца аллеи, как услышала громкий плач, голоса, крики. Завернув за каменную беседку, она увидела странную картину. К водоему спешно шел крупный мужчина в опущенной на лицо меховой каппе, несший за шиворот визжащую собачонку. За ним с плачем бежала нарядная девочка-подросток, пыталась отбить мохнатого зверька, но мужчина грубо ее отталкивал. В стороне столпилась стайка испуганных женщин, что-то кричавших, но явно не намеревавшихся вмешиваться.

Дойдя до водоема, мужчина с размаху кинул болонку в воду. Девочка так и занялась ревом. Мужчина же довольно расхохотался.

– Впредь вам будет наука, голубушка.

Собачка меж тем вынырнула и, отчаянно загребая воду, поплыла к берегу. Девочка кричала, заламывала руки. Когда же болонка почти добралась до берега, мужчина заметил стоявшие у дерева грабли и, схватив их, стал бить по воде, не давая животному приблизиться. Девочка кинулась к нему, но он оттолкнул ее столь грубо, что она, не удержавшись на ногах, упала. Сопровождавшие ее дамы кинулись было к ней, но, едва мужчина прикрикнул на них, остались стоять на месте.

Эмму вдруг обуяла злость. Она резко выскочила из кустов и, схватив за рукоять грабли у растерявшегося на миг мужчины, рванула ее, одновременно сделав ему ногой подсечку. И хотя сама она едва не упала, но незнакомец, потеряв равновесие, пошатнулся и, громко ругаясь, свалился в воду у берега.

Сидевшая на земле девочка вмиг перестала плакать; словно пораженная, глядела то на Эмму, то на выбиравшегося из воды мужчину и вдруг разразилась тонким безудержным смехом. Но тут ее песик выбрался на берег, отряхнулся, и девочка вмиг кинулась к нему, схватила, кутая в свою накидку.

Только теперь Эмма поняла, с кем она сцепилась. Этого человека она ранее видела при дворе короля в Суассоне. Любимец короля, всесильный Аганон. Ругаясь на чем свет стоит, он выбрался из воды и, казалось, готов был кинуться на Эмму, но, видимо, грабли в руках и решительный взгляд остановили его. Весь дрожащий от холода, в намокшем меховом плаще, он гордо выпрямился.

– Вы забываетесь, сударыня!

– Это вы забываетесь, мессир. Здоровенный мужик, а затеяли возню с маленькой девочкой!

Светлые глаза Аганона метали молнии.

– Кля… Клянусь Всев… Всевышним, вы пожалеете о том, что со… совершили.

Его трясло от холода. Зубы выбивали дробь. Эмма глядела на него с усмешкой. Ей, защищенной положением супруги Ренье Длинная Шея, нечего было опасаться угроз вознесшегося куртизана.

– Идите лучше согрейтесь у огня. И оденьтесь во все сухое.

Он удалился с видом императора, оставляя на дорожке следы мокрых потеков.

Теперь Эмма повернулась к девочке. Вокруг той суетились подбежавшие женщины, отряхивали.

– Ваше величество, вы вся промокли от этой твари. Идемте, вам надо переодеться.

– Ваше величество? – невольно поразилась Эмма.

Только теперь девочка повернула к ней лицо, на котором блестели светло-карие глаза, а темные, выбивающиеся из-под мехового капюшона кудряшки трогательно контрастировали с веснушками на курносом носу. Она горделиво вскинула маленькую головку.

– Да, я королева Этгива. А вы кто, мадам?

Когда Эмма представилась, у маленькой королевы округлились глаза.

– Так вы и есть та герцогиня Лотарингская, которую от всех прячут?

Подобный вопрос несколько обескуражил Эмму. И вдруг она поняла, что, проживя почти неделю в Реймсе, она, по сути, была удалена от двора. Крыло дворца, в котором располагались ее покои, находилось в стороне от других, она не участвовала во всеобщих трапезах, какие устраивал король, даже в церковь ходила лишь к заутрене, когда там почти нет людей. Но, возможно, ее просто не желал видеть король Карл.

В себя ее привел громкий смех королевы.

– О небо! Клянусь, мадам, вы были просто великолепны! Надо же! Хоть кто-то проучил этого противного Аганона!

Дамы вились вокруг королевы, просили немедленно отправиться в покои. Но она только гневно топнула на них ножкой.

– Герцогиня Лотарингская спасла моего Пушка. Я пойду только с ней.

Ее платье, которым она прижимала намокшую зверюшку, совсем пропиталось влагой, и Эмме пришлось поскорей проводить ее к себе. Она укутала ее в меховой плащ, усадила поближе к огню, велела принести для юной королевы чего-нибудь согревающего.

Девочка-королева с восторгом разглядывала покои Эммы.

– Какие великолепные! Не то что моя башенка.

Эмма была удивлена. Как, разве королеве франков есть на что жаловаться? И тут Этгиву точно прорвало. Да, ее королевские покои ни на что не годятся. Там душно и сыро. Покрывало воняет псиной. А вот Аганон спит на соболях. Все лучшее отдано Аганону. Король постоянно задаривает его подарками, ездит с ним на охоту, пирует с ним. А она все время одна. Король смотрит сквозь пальцы, когда Аганон даже обижает ее. И тот бог весть что о себе возомнил. Сегодня вот хотел утопить ее Пушка. А все из-за того, что Пушок стал на него рычать, когда Аганон позволил себе накричать на нее.

– И если бы не вы… мадам… Ах, как я вас люблю!

Этгива уже ластилась к Эмме со всей детской непосредственностью. Молодая женщина была тронута и растерянна.

– А правда, что я ваша тетушка и вы тоже из Каролингов? – вдруг засмеялась девочка.

И когда Эмма подтвердила, задумалась.

– А мой царственный супруг утверждает, что это невозможно. Я сама слышала.

Эмма несколько удивилась, хотела расспросить поподробнее. Но Этгива уже стала громко восторгаться браслетом герцогини в виде обвившей запястье змеи с изумрудными глазами. Пришлось подарить ей браслет.

– Как я вам завидую, – вздыхала Этгива, разглядывая на своем запястье роскошное украшение. – Вы вышли замуж за человека, который никогда не спит с мужчинами, а значит, все его дары достанутся вам.

Эмма вдруг почувствовала, что краснеет. Эта девочка – ей лет двенадцать, не более – знает такое, о чем она в ее возрасте и предположить не могла. Этгива тут же стала жаловаться, что большую часть украшений, что входили в ее приданое, король передарил Аганону. И тут же осведомилась, какое приданое у Эммы.

– У ее светлости приданое – ее королевская кровь, – раздался сзади вкрадчивый голос с акцентом.

Эмма резко оглянулась. Леонтий. Любезный и кланяющийся как ни в чем не бывало.

– Я вижу, в Лотарингии слугам позволено входить без предупреждения, – холодно заметила Эмма.

Он лишь улыбнулся.

– А король… – начала было Этгива, но тут же умолкла, когда в покой стремительно вошел герцог Ренье.

С первого взгляда Эмма поняла, что он страшно разгневан. Он сдерживался при королеве, но, едва та вышла, тут же гневно выпроводил и дам Эммы.