Онлайн книга «Чужак»
И отскочил за дверную занавеску. Карина не успела ничего понять, как в проеме возник Дир. Охнул удивленно. И все глухо стукнуло, глаза князя закатились под лоб, и он осел на половицы от удара обухом топора в затылок. А Торир уже поднял Карину, встряхнул. — Ну, ну, молодец. Все правильно выполнила. А теперь главное: беги в гридницу к пирующим, кричи, голоси, что Дир Киевский зарубил Судислава. Ну же, беги! И она побежала. Даже не потому, что подчинилась, просто в панике была. Неслась стремительно, беззвучно. Так и выскочила к стоявшим у входа в гридницу Давило и еще трем кметям городским — растрепанная, в разметавшемся платье, вся измазанная кровью. Они стояли с чашами в руках, расслабленные. И хотя были в кольчугах, но шлемы сняли, просто стояли, переговаривались. Кмети так и застыли, глядя на нее. — Клянусь душами прародителей!.. — словно выдохнул Давило. — Карина… Что случилось? Она всхлипывала, мелко дрожа. — Судислав… Там… Князь Дир… — Да не блей, как овца! Что с посадником града? Что за кровь на тебе? — Судислав, мертв он… У Давило задергалось лицо, ноздри расширились от шумного вздоха. Отшвырнул чашу. — Та-а-а-ак… Я ведь чуял. Знал поди. Его кмети грязно заругались, а он схватил Карину, грубо поволок в гридницу. Растолкал толпившихся у входа. Шум, дым, запахи тепла, пота, стряпни. Давило втолкнул ее и почти швырнул вперед. Она упала, платье сползло, оголяя забрызганное кровью тело. — Гляди, честные копысцы! — гремел Давило. — Гляди, добрые люди! Нет, больше нашего выборного главы. Убил его волк киевский ради бабы. Кинулся за ним и порешил. «Хоть не я это сказала», — как-то устало подумала Карина. Она боялась сказать это при всех. Понимала, что Торир предал ее, подставил. Сделал видоком [56] того, чего не было. В гриднице вдруг стало тихо. Но тут же загомонили все разом. Закричали: — Убийцы, тати, находники! Бесчинство творят, за добро кровью платят. За верхним столом вскочил Олаф. Даже тяжелое кресло за ним рухнуло. — Что мелет этот пес? Что наговорила эта сука? Где князь? Сам пусть скажет. Но в этот миг в столешницу перед ним вонзилась сулица [57] . Никто и не заметил, чья рука ее кинула. Но это было словно сигналом. — Бей за Судислава! Бей русь-киевлян! И крики, вопли, лязг булата, звон посуды, шипение огня, бабий визг истошный, проклятия, ругань, стоны. Карина выползла из-под рухнувшего сверху тела. Рядом с ней с грохотом опрокинулся стол, покатилась посуда, в колени впивались черепки плошек. Люди сцепились, топтались по объедкам, заходились лаем псы. Испуганные женщины побежали к выходу, визжа, отпрянули, когда там завязалась сеча. Вот и Ясномира упала с удивленным лицом, из-под золоченой кики потекла струйка крови. Какой-то киевский полянин рухнул — в горло ему вцепился пес. Несколько воинов с обнаженными мечами кинулись к Олафу. Но тот увернулся, швырнул в них огромную супницу, окороком оглушил подбежавшего ближе. Улучив момент, кинулся к окну, вышиб его ногой и выпрыгнул наружу. — Где Дир? — долетел его дикий крик. — Князь где? — Бей русь-киевлян! Руби находников! А потом поволокло едким дымом. Отовсюду кричали: «Горим! Горим!» Кто-то подхватил Карину под локоть, стал увлекать сквозь толпу, расталкивая метавшихся в дыму людей. Торир. Страшный, оскаленный из-под личины, рубил топором всех, кого видел. Только кровь летела да стоны раздавались. Уже на воздухе, на дворе, оттолкнул ее. И Карина услышала знакомый, хриплый от напряжения голос: — Прочь беги! Уходи из града. Обречен он, как и все, кто в нем. Он кинулся вон, но она машинально побежала следом. А Торир вдруг вскочил на какую-то колоду, засвистел громко, так, что свист сквозь шум суматохи полетел. И тотчас через толпу, давя и опрокидывая людей, вынесся к нему игреневый Малага. Торир схватился за его загривок, с ходу взмыл в седло. И тут же рубанул сверху кого-то. Кричал с диким рыком: — Бей Дировых псов! Не прощать пожара градского, не прощать смерти Судислава! Бей!.. Карина пробиралась сквозь мечущуюся толпу. Споткнулась, упала. В отблеске огней совсем рядом увидела знакомого уного, его застывшие открытые глаза. И завизжала, словно только теперь испугалась. Бросилась бежать, налетела на стену сруба, присела под ним прямо на мокрый снег. Вокруг творилось что-то невообразимое. Откуда-то набежали ратники-радимичи, много, словно только и выжидали, чтобы с киевлянами схватиться. И еще кто-то был. Карина не могла понять, откуда взялось столько верховых с горящими факелами в руках. Кидали огонь на высокие кровли, дымом густым потянуло. Сквозь его завитки то там, то тут мелькали языки пламени. В отблеске огней картина бойни казалась особенно страшной. В суматохе все же можно было различить группу дружинников-киевлян. Они отбивались умело, стояли плечом к плечу, спиной к спине, бились так, что только тела падали, а киевляне даже теснили нападающих. И руководил ими Олаф. — Князя ищите! Дира Киевского! Из своего укрытия Карина видела, как этот варяг схватился с десятником Давило. Летели удары, трещали щиты. Потом вдруг сцепились, словно обнявшись. И осел Давило, упал на колени. Звенья кольчуги посыпались, а из спины вылезло длинное лезвие меча Олафа. Тот отпихнул поверженного ногой. Вновь закричал: — Дир! Где Дир? И кинулся, побежал куда-то. Тут же его воины, как потерявшие пастуха овцы, бросились, кто куда, нарушили строй. На них наскакивали, теснили. Рубили жестоко. А откуда-то вновь и вновь в толпу врывались неизвестные вооруженные всадники. Рубили, жгли, кричали: — За нас Перун! Помоги, Громовержец, сожги, уничтожь град предателей земли радимичей. Жги! Перед Кариной в отблеске пожара неожиданно возник карлик-скоморох; Она испугалась его, закричала. — Чего орешь, дура! Убирайся из града. И даже пнул, принуждая встать. Она метнулась, не то бежала, не то шла, цепляясь за бревенчатые стены. В дыму, среди рвущегося в небо пламени, различила фигуры волхвов — в белых одеждах, с развевающимися гривами волос, с бородами едва не до колен, словно призраки. Волхвы шли, окруженные кольцом воинов, делали мечущимся людям знаки. Вокруг них, под защитой воинов, уже собирались дети, бабы с младенцами на руках, отроки, мужики в длинных распоясанных рубахах. И под руководством волхвов все двигались в одном направлении, в сторону градских ворот. |