Книга Шуточки жизни, страница 55 – Ирина Быстрова

* * *

– Ты удовлетворил свое любопытство относительно Питера? – спрашиваю я Альбертино уже вечером.

– Частично, – подумав, отвечает он. – А ты?

– Я? – Я непонимающе смотрю на него. – Что ты имеешь в виду?

– Да так. – Он смущенно поводит плечами.

И имеет в виду не Питер, вдруг понимаю я. Конечно, Питер же знаком мне как облупленный. Альбертино желает знать, что я думаю о нем самом. Но ведь я не обязана отвечать, верно? Я не капризничаю, не кокетничаю, просто сама не знаю, что думаю об Альбертино. В голове перемешалось так много всего… Оно должно осесть и выкристаллизоваться. С течением времени. Без времени ничего не получится.

Одно только беспокоит меня все эти дни. Благодаря «душке Жи». Еще когда мы встречали Альбертино, она заметила:

– Странно, не правда ли? Ты, наверное, впервые не несешься сломя голову за симпатичным мужиком.

– Не поняла, – с недоумением воззрилась я на нее тогда, – что ты хочешь этим сказать?

– Да не знаю, как бы тебе объяснить, – досадливо поморщилась Жаннета. – Ну, вот смотри: раньше стоило в твоем окружении появиться симпатичному нормальному мужику, как ты сразу же начинала боевые действия, чтобы прибрать его к рукам. А сейчас такой мужик сам идет к тебе в руки, а ты еще носом крутишь. Ведь он ничего не сделал, чтобы внушить тебе отвращение?

– Нет, – подтвердила я, – не сделал. Даже, скорее, наоборот.

– Вот видишь, – продолжала Жаннета. – А ты все равно его не берешь. Можно сказать, даже отпихиваешь.

– Я не отпихиваю, – возразила я. – Ты не забыла, что мы как раз его и едем встречать?

– Да не забыла, не забыла, – отмахнулась от меня Жаннета. – Я говорю «отпихиваешь» в переносном смысле. То есть рвения не проявляешь, понятно?

Куда уж понятнее. И, я согласна с Жи, все это странно и непривычно. Хотя, может, здесь как и с сексом: не нужно нам больше количества, подавай качество? Знать бы еще, какое качество мне нужно.

Мы подъезжаем с Альбертино к площади Восстания. 22.05. Это я настояла на том, чтобы выехать из гостиницы пораньше. Не люблю бежать сломя голову за паровозом. Альбертино посмеялся над моими страхами, но подчинился.

– Может, по кофе? – предлагает он, когда мы входим в вокзал.

– Ты хочешь?

– Да нет. Думал, так просто, время провести до поезда.

– Я тоже не хочу. Давай просто походим, поболтаем.

– Давай.

Мы замолкаем. Болтовня в ожидании прибытия поезда никогда мне не удается. Особенно когда я кого-то провожаю. Часы отщелкивают минуты до момента расставания, и кажется, что нужно говорить какие-то страшно важные и нужные слова, однако они, как назло, в голову не приходят. Да и вообще, ничего не приходит. Голова вдруг становится пустой и прозрачной. И то же самое, похоже, происходит с тем, кто стоит в это мгновение рядом со мной. Потом внезапно мы оба начинаем говорить одновременно, торопясь и перескакивая с одного на другое, не соблюдая никакой логики в своих пассажах, стремясь заполнить паузу. Обычно какой-то чепухой. И понимаем оба, что несем несусветную чушь, и от этого чувствуем себя, как люди перед скрытой камерой, но люди, которые знают, что их снимают.

– М-мм… – прерывает мои раздумья Альбертино.

Я с готовностью поднимаю на него глаза. Неужели он придумал тему для прощального разговора?

– Ты будешь мне писать? – Зеленые глаза серьезно смотрят на меня.

– Э-э… – озадачиваюсь я.

– Длинные и подробные письма, – продолжает он, – обо всем, что происходит в твоей жизни…

Я холодею от ужаса. Нет! За что мне такое наказание? Длинные и подробные письма – хуже этого могут быть только длинные и подробные письма!

– Э-э… – вновь выдавливаю я из себя.

– Нет, конечно, я не прошу отчетов о том, какой пастой ты чистила зубы утром, но… – И Альбертино вдруг начинает хохотать.

О! Я с облегчением перевожу дух. Он шутит, чтоб ему!

– У тебя было такое выражение лица, – информирует он меня сквозь смех, – как будто я медленно пилю тебя тупым ножичком.

– Ненавижу писать письма, – честно признаюсь я. – Может, лучше мы будем общаться по телефону?

– Ясное дело, лучше, – соглашается Альбертино. – Опять же голос твой услышать.

– Наверное, ужасно противный. – На меня накатывает припадок самоуничижения.

– Зря ты так. – Он пожимает плечами. – У тебя очень милый голос.

Врет, но все равно приятно. Мы выходим на перрон. 22.32.

– А в Москве холодно, – сообщает мне Альбертино.

– Правда? – сочувственно говорю я. – Невезуха.

– Это точно, – кивает он и, глянув вдаль, удивляется. – Смотри-ка, поезд уже подали!

– Здорово. – Я тоже прищуриваюсь. Поезд тихонько подползает к платформе.

– Какой у тебя вагон? – спрашиваю я.

– Четвертый.

– Значит, в конце платформы. Пошли. – И я решительно направляюсь к хвосту поезда.

Мы находим четвертый вагон, Альбертино демонстрирует свой билет проводнице и скрывается в вагоне, бросив мне:

– Я сейчас.

Я стою за спиной у проводницы и от нечего делать разглядываю Альбертиновых попутчиков. Народу много. «Уже сезон, – меланхолично думаю я. – А скоро вообще будет столпотворение. Белые ночи – и вся Москва у нас в гостях».

В дверях появляется Альбертино.

– Ну, как? – интересуюсь я. – Все в порядке?

– Как обычно. – Он морщит нос. – Знаешь, не люблю поезда.

– А кто их любит? – бормочу я, наблюдая, как он вытаскивает из кармана внезапно зазвонивший мобильник.

– Да, – говорит в трубку Альбертино. И через секунду:

– Привет.

И, выслушав, что сообщает ему собеседник:

– Ну, хорошо.

И еще через мгновение:

– А кто?

После чего кивает, как будто его кто-то может видеть, и прощается. Поднимает глаза на меня. Я вопросительно улыбаюсь и жду, когда он расскажет, кто звонил. Не то чтобы меня это сильно интересует, но он похож на человека, которому нечего скрывать, а значит, должен рассказать. Однако Альбертино молчит и, что странно, смотрит на меня с выражением: «Ой-кто-это?» Улыбка сползает с моего лица, и в этот же момент он приходит в себя.

– Извини. – Альбертино прячет мобильник и бросает взгляд на свои часы.

Я киваю и молчу. На нас опять наползает предотъездная молчанка с тем только отличием, что Альбертино явно чем-то озабочен. Еще пара секунд, и он неожиданно говорит:

– Послушай… может… тебе лучше уже…

– Уйти? – заканчиваю я за него. – Но…