Онлайн книга «Пять шагов по облакам»
Она закатила глаза: — Яичницу! С хлебом? — Ну, давай с хлебом! Она поставила перед ним тарелку, проворно налила кофе, достала из холодильника молоко — он следил за ней глазами, — закурила и уселась напротив. — Ешь, остынет. — Почему ты не спрашиваешь у меня про Питер? — Как же я могу спросить у тебя про Питер, если ты сначала хочешь стукнуть меня шваброй, а потом занимаешься со мной любовью на кухонном столе?.. Константинов поморщился. Он был ханжой и не любил, когда она вслух говорила про… ну, про всякие такие штучки вроде кухонного стола! — Ну, спроси уж, что ли! — И… что там было? В Питере? Она смотрела в окно, курила, и было совершенно ясно — волнуется. Все очарование сегодняшнего утра, с торжественным солнечным светом, неожиданным страхом, а потом неистовой любовью, вдруг испарилось, как будто улетучилось в форточку. — Там пристрелили депутата Садовникова, с которым встречалась Любанова. Тамила посмотрела на него. Он ел яичницу, энергично работал челюстями. — Ну… а к нам это какое отношение имеет? — А что? Не имеет? — Саша, не заводись. — Я не завожусь. Но я работаю на Любанову черт знает сколько лет, и у нее проблемы. У нее проблемы в Лондоне, проблемы в Москве, а теперь еще и в Питере. Она помолчала. — Скажи мне, ты… встречался с ним? Константинов кивнул, не отрываясь от яичницы. — Все… в порядке? Он опять кивнул. — Саша! Ну, расскажи мне!.. Ему не хотелось рассказывать, и он знал, что все равно расскажет. «Мулатка, просто прохожая» не только имела над ним необыкновенную власть, непостижимым образом она еще стала частью его жизни, и он иногда не понимал, где кончается ее жизнь и начинается его собственная!.. — Ты заплатил деньги? Молчание, вздохи и ритмичное чавканье. — Саша! — М-м? Она вскочила, прошлась по кухне, и следом за ней по кухне прошелся запах ее духов, такой знакомый и такой тревожный. — Ты… что-нибудь узнал? — Узнал. Она кинулась к нему, присела и вцепилась длиннющими когтями в его джинсовое бедро. — Что ты узнал? Ну хватит уже, ну сколько ты будешь надо мной издеваться?! Константинов доел яичницу, одним глотком допил кофе, поднялся и отошел к плите так, что она осталась сидеть на корточках подле его стула. — Я никому ничего не платил, — сказал Константинов, старательно следя за тем, чтобы это прозвучало как можно более решительно. — Прости. Тамила Гудкова ахнула и, кажется, хотела закрыть лицо руками, но не стала, сдержалась в последний момент. Шоколадные глаза заволокло слезами, и нежное горло сильно задвигалось. Она была очень гордой и не желала плакать. Константинов не мог этого видеть. Он бросил кофейник, присел рядом с ней и обнял. Десять минут назад, когда он обнимал ее, она была живая, теплая, вся состоящая из любви к нему и радости жизни. Сейчас она казалась сделанной из папье-маше, сухой и ненастоящей. — Послушай, — заговорил Константинов. — Это было ясно с самого начала. Никто ничего мне бы не рассказал. У меня забрали бы деньги, и этим все кончилось бы, понимаешь? Я не хотел тебя расстраивать, но это так и есть! — Расстраивать? — переспросила Тамила и сбоку посмотрела на него. Он вдруг не узнал ее, так сильно она изменилась. — Ты не хотел меня… расстраивать?! — Нам предложили информацию, — сказал Константинов, — и объявили, что она продается. Если хотим, мы можем ее купить. — Не нам, а мне, — сказала она с усилием, — именно мне!.. А ты… ты все испортил! — Я ничего не портил! Я совершенно уверен, что человек, который ее нам предложил, просто откуда-то узнал, что… что ты… что у тебя… Она вдруг поднялась так резко, что Константинов, не успевший убрать руку, сильно стукнулся локтем о столешницу. — Он узнал, что ты готова заплатить любые деньги за эти сведения. Но я тебе голову даю на отсечение, что никаких сведений у него нет и не было! — Откуда ты знаешь?! — Она все-таки заплакала, даже гордость ее не спасла, но плакала всего одну секунду. Слезы пролились, сверкнули, и она быстро вытерла лицо первым, что подвернулось ей под руку. — Я тебя просила, я тебе… доверилась, а ты!.. — Тамила, — жестко сказал Константинов. — В то самое время, когда я шатался по Питеру, там застрелили лидера «России Правой», который на будущих выборах должен был сотрудничать с нашей газетой. Любанова еще до отъезда на переговоры заподозрила неладное, потому что Сосницкий вел себя как-то странно… — Что мне за дело до Сосницкого и какого-то там лидера? — спросила она с презрением. — Я просила тебя помочь, а ты… — А я не верю в такие совпадения! — Константи нов долил в кружку остывшего кофе, насыпал сахару и помешал. — Все дело в том, что кому-то было нужно, чтобы я оказался в Питере в это время! — Ты-ы?! Ты-то тут при чем?! — При том, что неизвестно, кто застрелил Садовникова! — крикнул Константинов. — И этот человек, с которым я встречался, он очень странный, знаешь!.. Когда я ему сказал, что не будет никаких денег, если я сразу ничего не узнаю, он просто ответил: «Ну и пожалуйста!» — повернулся и ушел! Ну ты же взрослая девочка, ты же понимаешь, что так дела не делаются! Если он на самом деле собирался продать мне информацию и получить за нее деньги, значит, он должен был проявить хотя бы какой-то интерес! А он не проявил никакого! — Да зачем ему проявлять, если это важно мне?! Мне, а не ему?! — Ему важно было зачем-то выманить в Питер меня, — сказал Константинов. Эта мысль, не дававшая ему покоя со вчерашнего дня, сейчас высказанная, показалась совершенно логичной. — У него нет никаких сведений о… Тамила собрала волосы в длинный блестящий хвост и зачем-то тут же распустила его. — Но этого не может быть, — сказала она с отчаянием. — Как же ты не понимаешь, Саша! Если бы этот твой «кто-то» хотел выманить тебя, он бы тебе и назначал встречу! А он прислал письмо мне, а не тебе! Я попросила тебя помочь, и вот что из этого вышло! Господи, лучше бы не просила!.. |