Книга Рай на тропическом острове, страница 13 – Робин Доналд

– Тебе незачем оправдываться, даже если у вас и была связь… – вновь вступил Нико.

– Не было никакой связи, – не позволила ему договорить оскорбленная гнусными намеками девушка. – Откуда такая склонность к сбору непроверенной информации?

– Ты амбициозная женщина, Леола.

– И что же из этого следует, Нико? – сухо спросила она, заметно побледнев.

– Если бы ты решила, что это пойдет на пользу твоей карьере, ты бы уступила домогательствам партнера Табиты Грэнтхем?

– Это возмутительное предположение, – холодно ответила она.

– Но, по-моему, весь модный бизнес – это одна сплошная уступка, – настаивал на своем Нико.

– Объяснись, пожалуйста, – строго проговорила Магда Райт, до этого не вмешивавшаяся в перепалку молодых людей.

– Чем занимается модный дизайнер, за редким исключением? Ублажает богатых бездельниц, удовлетворяет все их капризы, стремится создавать коммерчески успешные вещи даже вопреки канонам морали, – высокомерно произнес принц.

– К счастью, не только богатые бездельницы являются потребителями продукции модной индустрии, – сказала Леола, демонстративно оглядев Нико и весь его туалет, включая туфли, – но и такие щепетильные господа, как ваше высочество. Уверена, что вы приобрели этот костюм не на сельской ярмарке. Не иначе, одежда с Савил-Роу или с Кенсингтон-Хай-стрит. Основой массе людей приходится обходиться меньшим.

– Леола права, – заметила Магда.

– Я вынужден тратить на одежду значительные суммы, потому что я сам значительнее основной массы людей! – гордо заявил в свое оправдание Нико Магнати, так что обе дамы рты открыли от изумления.

Но шок от его детской непосредственности длился недолго. И Леола и Магда практически одновременно захохотали в голос. Леола отсмеялась первая и проговорила:

– Мне этого не понять. Я простой ремесленник, которому нравится придумывать и шить для людей одежду.

– Я вовсе не то хотел сказать, – поспешил исправить оплошность молодой принц.

– Все! – продолжала потешаться над ним пожилая дама. – Карте место. Как говаривали мои родители: «слово – не воробей, вылетит – не поймаешь».

– Это ведь случилось помимо моего желания. Объективные условия таковы, что я принц. А потому должен и выглядеть подобающе…

– Верно, – кивнула Леола. – Не напрасно ведь говорят, что легче слыть, чем быть.

– Да тебя саму, наверное, в детстве наряжали как пупсика и всячески ублажали, – дерзко заявил Нико.

Леола хмуро посмотрела на него, сочтя, что разговоры о детстве – это слишком личное для такой нелепой перепалки.

– Мне кажется, я забыла поблагодарить вас, – официальным тоном проговорила девушка. – Так вот, Нико, спасибо вам огромное за все, что вы для меня сделали.

– Пожалуйста, – изумленно произнес он.

До выхода оставались считанные минуты. Леола стояла в своей комнате перед большим зеркалом. Последние штрихи. Девушка редко бывала недовольна своей внешностью. Для этого нужны были чрезвычайные причины. Вот и теперь она была полностью удовлетворена своим отражением. Даже более того. Оно казалось ей чересчур идеальным. Недоставало естественности.

Магда Райт прислала для нее украшения из светло-желтых бриллиантов: кольцо и миниатюрный браслет, поскольку Леола все-таки остановила свой выбор на царственном платье слоновой кости. Новозеландка сама сделала себе прическу и наложила маккиях. В этом она также была профи.

Леола решила обуть изящные босоножки из светлой позлащенной кожи. Надела на шею тончайшую золотую цепочку с большим кулоном из желтого топаза.

– Ах! – не удержалась она от восклицания, разглядывая свое отражение в зеркале.

В этот момент в дверь постучали, и она услышала голос Нико:

– Ты готова?

– Да, – отозвалась она. – Заходите. Хозяин дома неторопливо приотворил дверь и тотчас увидел Леолу во всем облачении.

– Ты волшебно выглядишь! – проговорил он.

– Спасибо, – сдержанно кивнула девушка, привыкшая к восторгам окружающих. – Вот только волнуюсь, не слишком ли нарочито?

– Не думай об этом, – отмахнулся Нико. – Все просто чудесно.

– Спасибо, – повторила она. – Я и сама всем довольна. Магда Райт – замечательный модельер.

– Догадываюсь, ты хотела бы продемонстрировать собственную одежду в высшем свете…

– Ничего, – возразила девушка. – Успею еще. Однако у меня нет полной уверенности, что я подхожу этому восхитительному платью.

– Что за мысли, Леола, – проговорил принц. – Я и не мечтал появиться на приеме с такой великолепной спутницей. Дорогая, оставь эти сомнения. Давай поторопимся. И на этом рауте приготовься к тому, что всякий, не очень осведомленный в вопросах географии и геополитики, станет принимать тебя за австралийку, – шутливо предупредил он.

– А мы, новозеландцы, этого очень не любим, – ответила на шутку белокурая красавица.

– Придется немного потерпеть, – настоятельно порекомендовал спутник.

– Очень жаль, – посетовал принц по возвращении, – что тебе пришлось иметь дело с грубостью Алиды Верес.

– Это все ерунда. Вечер был замечательный, главным образом потому, что прошел очень быстро. Люди и в самом деле не понимают различия между Новой Зеландией и Австралией. По их мнению, это что-то вроде Тасмании… Я постоянно слышу упоминания о вашей матери, Нико, – заметила Леола. – Утром Магда говорила о ней, на рауте – гости.

– Мою мать все очень любили, – отозвался балканский принц. – Среди присутствовавших сегодня в дипломатическом представительстве было много тех, кто знал ее лично и любил ее игру на фортепиано.

– У тебя о ней много воспоминаний…

– Да, – согласился принц.

– А все наши воспоминания отец попытался уничтожить, когда мама тайно сбежала со своим любовником. Он запалил во дворе костер, в который покидал все оставшиеся мамины вещи, вплоть до ее любимых пластинок Эдит Пиаф. Мы с сестрой застали его однажды за этим занятием, вернувшись домой из школы.

– Значит, и тебя мать покинула слишком рано? – угрюмо спросил Нико.

– Выходит, что так, – кивнула Леола.

– И как ты с сестрой это переживала?

Леола пожала плечами, проговорив:

– Смесь обиды, гнева, сожалений. Нам ведь и отца было жалко, и маму…

– И самих себя? – предположил Нико.

– Не без того, – проговорила девушка.

– Я тоже был зол, когда моего отца не стало.

– Должно быть, чудовищно, когда кто-то осмеливается убить родного тебе человека.