Онлайн книга «Развод и девичья фамилия»
|
– Я здесь. Слева, под выключателем. Я сижу на полу. Он взял ее за руку и потянул, она шагнула и чуть не упала. – Садись. Здесь чисто. – Он говорил шепотом. – Еще бы! – возмутилась Кира тоже шепотом. – Мы с Валентиной все убрали, когда в феврале я отсюда уезжала! – Хандрить приезжала? – Ну конечно, – созналась Кира, – только это плохое место для хандры. Очень много воспоминаний. – Много, – согласился Сергей, – я, когда вчера приехал… – Что? – Да так. Помнишь коня? Того, из коридора? – А как ты докторскую здесь справлял? – А как мы в постели лежали, а нас твои родители застукали? Тим уже был? Или нет? – Нет. Сереж, – сказала Кира, – не было Тима. Мы его отсюда и привезли. – Точно. – Теперь он улыбнулся. – Не было Тима. Кира прислонилась к его плечу, к той самой куртке из “Спортмастера” на Садовом, которую они покупали вместе, и пахла она знакомым запахом – одеколоном, чистой кожей и немножко машиной. Было очень тихо, так тихо, как может быть только в Малаховке и никогда не бывает в Москве. Собака лаяла вдалеке и скрипели половицы, как будто по ним ходила луна. – Сколько времени? – Двенадцатый час. Если хочешь, спи. – А долго ждать, как ты думаешь? – Да мы всего полчаса ждем, – заметил он недовольно. – Тебе надоело? – Мне завтра на работу, – напомнила Кира и зевнула. – Я думаю, что если он придет, то скоро. Соседи как раз свет погасили. Может, он уже приехал и наблюдает. – Ну да, – сказала Кира и опять зевнула, – приехал он, как же!.. Сергей вдруг повернул голову и поцеловал ее в макушку. Поцеловал потому, что у него не осталось никаких сил. Кира замерла. В затылке стало холодно. – Сереж? – Что нам делать? – спросил он и сильно притянул ее к себе, так, что она почти упала к нему на колени. – Я не знаю. А ты? – Когда мы разводилисьs я тебя ненавидела, – призналась Кира, – Господи, ты со мной не разговаривал много лет! – Ты же знаешь, – сказал он, думая только о том, что она почти лежит у него на коленях, – я не умею разговаривать. – Когда тебе надо, очень даже умеешь. Просто ты от меня устал. Я тебе надоела. – Кира. – Он старался быть терпеливым. Чтобы отвлечься от того, что она так близко, и бедром он чувствует ее ногу, и слышит, как она пахнет, и знает, что под курткой, которую она не сняла, у нее тугой свитерок, он быстро прикинул, какой должна быть площадь зеркала, чтобы увидеть его с Луны невооруженным глазом. Такие штуки всегда ему помогали. Он посчитал площадь и моментально о ней забыл. – Кира, мы просто… очень разные. – Знаю, – вздохнула она, – мама всегда говорила, что ты мне не подходишь. Что ты не человек, а вычислительная машина. – Я очень устал, – признался он, – ужасно. – Ты?! – не поверила Кира. – Ты никогда не устаешь! – Я устал, – повторил он, – я поменял работу и стал заниматься тем, в чем ничего не понимаю. – Как – не понимаешь?! Ты что? – Не понимаю, – настаивал он упрямо, – знаешь, защитить докторскую и остаться без профессии… – Как – без профессии?! Ты что? С ума сошел?! – Да не сошел. Это сейчас у меня уже почти что есть профессия. По крайней мере, я стал понимать, кем именно работаю и что именно это за работа. Несколько лет подряд я только делал вид, что понимаю. Это трудно. Начальство, – тут он улыбнулся, Кира почувствовала, – начальство можно убедить в чем угодно, а самого себя нет. Я так… боялся, что ничего не сумею. Что в один прекрасный день все догадаются, что я никто. Дурак без профессии и без мозгов. – Ты… без мозгов?! – Почему ты все время переспрашиваешь?! – вдруг рассердился он. – Я, я!.. Я тебе рассказываю про себя! – Сереж, ты сделал карьеру, и не где-нибудь… – Да ладно!.. Моя карьера зависела только от моих научных званий, а званий как раз было хоть отбавляй! Японцы любят звания и доверяют им. Больно надавив локтем на его ногу, Кира села прямее и недоверчиво посмотрела ему в лицо. – Ты и вправду какой-то больной, Серый. То есть как бы японцам все равно, что ты собой представляешь, были бы только дипломы?! Ну а если бы ты их купил, ты бы все равно сделал такую карьеру? От старшего специалиста до директора по науке? – Черт его знает, – признался Сергей. – Тебе в отпуск надо, – решительно сказала Кира, – на море. Одному. Чтоб только лежать и ни о чем не думать. Особенно о японцах. – Мне не надо одному. – Он взял ее за коротко стриженный затылок и притянул к своему лицу. – Мне надо с тобой. В отпуск и вообще. Мне одному вообще ничего не нужно, Кира. Мне одному неинтересно. Незачем. Понимаешь? – С двух сторон он сильно сдавил ей ребра. – Понимаешь? – Понимаю, отпусти. – Кира, я прошу тебя. Пожалуйста. В глазах плыли фиолетовые светящиеся круги с оранжевыми краями. Они бешено вращались, вгрызались в мозг, в самую его середину, отпиливали куски. Куски отваливались ломтями. Скоро не останется совсем ничего. Только пустая оболочка, внутри которой раньше был Сергей Литвинов. – Серый, мы же не можем!.. А если опять все сначала?! Опять будем разводиться?! Он тискал ее и трогал под курткой и от этого и от визжащих кругов в голове ничего не соображал. Он всегда плохо соображал, когда хотел ее. – Не будем. Не будем мы разводиться. Я тебя больше не отпущу. Хватит. – Серый, ты все слишком упрощаешь. Но он был уверен, что все на самом деле очень просто, и это она усложняет по своей женской и журналистской привычке. Есть он, есть она, и жизнь, одна-единственная, ведь никто так толком и не знает, будет ли когда-нибудь второй шанс. Он не может жить без нее – не в том смысле, что его каждую минуту тянет утопиться, а просто не может, и все. Ему неинтересно и незачем работать, он перестал ждать выходных, и дальних поездок на машине, и в рестораны перестал ходить – он не любил, зато Кира очень любила вкусную ресторанную праздность, а теперь оказалось, что он тоже все это любит, но только если вместе с ней. Он перестал смеяться, и злиться тоже перестал – не на кого было, – и радоваться, и огорчаться всерьез, и выяснилось, что вся жизнь у него, как у старика, только в воспоминаниях, и он был уверен, что никогда больше не построит ничего такого же важного и значительного, как в этих воспоминаниях, если будет строить один, без Киры. |