Книга Опозоренная принцесса, страница 19 – Робин Доналд

Ее щеки вспыхнули.

— Ты же сказал, что ты спал.

— Недолго, — ответил он. — Но я не смог бы остановиться даже под дулом пистолета. Думаю, нам лучше одеться.

Когда они прибыли на виллу, он сказал:

— Пойди прими пилюлю.

В расстроенных чувствах Рози прошла в ванную и проглотила таблетку, проигнорировав предостережение на упаковке. Она долго стояла посреди ванной, прижав ладонь к груди, затем, расправив плечи, вернулась к Герду на яхту и помогла ему навести там порядок. Пока он сматывал канаты, она заправляла постель, устраняя следы их недавнего безумства.

Они вместе вошли в дом. Рози чувствовала, как напряжение между ними нарастает, словно кто-то тянет за невидимые шнуры.

«Относись ко всему проще», — сказала она себе, но разве это возможно, когда ее сердце усложнило и без того запутанную ситуацию?

Герд нарушил ход ее мыслей, спросив:

— Не хочешь съездить куда-нибудь поужинать?

Нет. Она хочет пойти к себе в спальню, рухнуть на кровать и расплакаться. Но вместо этого она кивнула и спокойно сказала:

— Спасибо, с удовольствием.

Этой ночью они не занимались любовью. Рози понимала Герда. Ей тоже не хотелось рисковать, пока она не узнает результат своего безумия. Ей приснился сон, в котором у нее отобрали ребенка. Проснувшись в темноте, она обнаружила, что по ее щекам катятся слезы.

Посылка из аптеки должна была прийти на следующий день после ланча.

В этот день едва солнце встало из-за горизонта, как его закрыли тучи и пошел дождь.

Во время позднего завтрака Герд обратился к Рози:

— Мне нужно поработать с бумагами. Ты найдешь чем себя занять?

Рози подняла брови:

— Конечно. Мне нужно сделать маникюр.

— Это займет все утро?

Рози улыбнулась:

— Нет. Обо мне можешь не беспокоиться. Я сама смогу себя развлечь.

К ее удивлению, он взял ее руки и принялся их рассматривать.

— Твои ноготки и так хороши, — сказал он с обворожительной улыбкой. — Когда они впивались в мою кожу, я испытывал невероятное наслаждение.

Видя, как она краснеет, он рассмеялся, затем поднес ее ладони к губам и поочередно поцеловал.

— Надеюсь, ты не собираешься покрасить ногти в черный цвет?

— Черный мне не подходит, — ответила она, чувствуя, как внутри нее зарождается пламя желания. — Кроме того, моя мать всегда мне говорила, что на отдыхе подобает использовать лак только светлых оттенков.

В конце концов она сделала себе маникюр. Едва лак успел высохнуть на ногтях, как зазвонил ее мобильный телефон. Взяв его, она, увидев на дисплее номер матери, тяжело вздохнула и произнесла:

— Да, мама.

— Ты могла бы сообщить мне, где находишься, — послышался на другом конце линии раздраженный голос Евы.

— У тебя есть мой номер. Я всегда на связи. — Что послужило причиной этого неожиданного звонка?

— Я была занята, и у меня не было необходимости тебе звонить. — Немного помедлив, Ева добавила: — До тех пор пока я не открыла утреннюю газету. Ты знаешь о том, что ты сейчас на первых страницах большинства таблоидов?

— Что?

— Ты все прекрасно понимаешь, — отрезала Ева. — Определенно ты не так наивна, чтобы думать, что папарацци не последовали за вами с Гердом. Они, затаив дыхание, ждали, когда он объявит о помолвке с принцессой Сериной, а тут такое. Кстати, снимки получились отличные.

Рози обнаружила, что вцепилась в телефон мертвой хваткой и вся дрожит.

— Но там не было никаких фотографов…

— Были, — перебила ее мать. — По крайней мере, один из них снял, как ты мечтательно улыбаешься Герду, и продал фото, похоже, во все газеты Новой Зеландии. Одна моя подруга из Лондона говорит, что вы и в английских газетах тоже. Они осторожно упоминают о том, что ты кузина Герда, но тот снимок намекает на отношения совсем другого рода.

По спине Рози пробежал холодок.

— Черт побери, — пробормотала она.

— Надеюсь, ты не рассчитываешь, что он на тебе женится? — язвительно произнесла Ева.

— Конечно нет.

— Это уже что-то. — Ева замолчала, но, поскольку дочь никак не отреагировала на ее замечание, тут же продолжила с раздражением: — Правда, Розмари, о чем ты думаешь? Я всегда знала, что ты по нему сохнешь, но он встречается с той принцессой, и она не обрадуется, если узнает, что он провел с тобой неделю перед их официальной помолвкой.

Рози закусила губу. Она не собирается говорить матери, что между Гердом и принцессой Сериной ничего нет.

— Спасибо, что предупредила, — сухо сказала она. — Мне пора идти.

И рассказать обо всем Герду. При мысли об этом к горлу подкатилась тошнота. Ей не пришлось сообщать ему ужасную новость. Когда они встретились в коридоре, выяснилось, что он уже все знает. Его темные брови были сдвинуты вместе, губы сжаты в тонкую линию.

Когда она открыла рот, он поднял руку:

— Нам нужно поговорить.

— Моя мать только что звонила, — спокойно произнесла она.

Его лицо еще больше помрачнело.

— Зачем?

Рози вкратце пересказала ему свой разговор с матерью.

Выругавшись на каратском, Герд произнес:

— Я это слышал от своего главного министра.

— Неужели все так плохо? Тебя ведь и раньше видели с женщинами. До сих пор ничего страшного не…

Она внезапно осеклась, вспомнив слова матери о том, что Герд собирается объявить о помолвке с принцессой Сериной. Он солгал ей? «Нет, — подумала Рози, разрываемая гневом и отчаянием. — Определенно нет». Только не Герд.

— Проблема гораздо серьезнее, нежели заголовки в газетах, — сказал Герд. — Давай пройдем в мой кабинет. Мне нужно кое-что тебе объяснить.

Усадив ее на огромную софу у камина, он показал ей на экране своего ноутбука фотографию. Нахмурившись, Рози принялась ее рассматривать.

Совершенно очевидно, что снимок был сделан с большого расстояния с помощью телеобъектива. На нем она стояла рядом с Гердом. Он обнимал ее за плечи, а она ему улыбалась. К счастью, ее одежда была довольно скромной. Но ее чувство облегчения продлилось лишь до того момента, когда Рози обнаружила, какими влюбленными глазами смотрит на него.

— Где… Ах да, конечно, — произнесла она, поняв, что их сняли у храма Афродиты.

— Должно быть, он — или она — спрятался в кустах на соседнем мысе, — спокойно сказал Герд.

Рози выпрямилась и закусила губу:

— Это весьма приличное фото. Я смеюсь, а ты просто положил руку мне на плечи. — Ее голос предательски дрожал.