Онлайн книга «Трепетный трепач»
|
— Фу, — прошептал Игнат, — неприятный тип. И что ты в нем нашла? Правда, я лучше? — В миллион раз! — рассмеялась я. Как точно и ловко он умеет разрядить атмосферу. — Знаешь, я завтра должен смотаться в Москву. Тебе не западло тут одной остаться? — Зачем тебе ехать? Ты ж не собирался? — Да позвонили, возникло одно неотложное дело. Хочешь, поедем со мной? — Игнат, мне нужно дописать две серии, кровь из носу. Но вообще, может, нам пора отсюда съезжать? А? — Да ну, здесь так хорошо… А Мишка пробудет в лучшем случае три дня. Не торчать же тебе в душной Москве. — Мне душно только без тебя… — Вот, нашла себе кондиционер! А вообще-то фразочка из твоих сериалов… — Он принялся меня целовать. — Ох, простите, друзья мои, — раздался голос Званцева. — Я называю это магнитной стадией, когда как магнитом тянет друг к другу. Ну-с, пора за стол, вы, говорят, земляники набрали. Ох, люблю землянику! И хотя разговор за столом был общим, я видела, что Дима напряжен и взгляд у него тяжелый. А Игнат разливался соловьем, рассказывал о Южной Корее, о фильме, который там снимал, и мне даже показалось, что его сумасшедшее обаяние подействовало даже на Лощилина. Уже к концу ужина Званцев обратился ко мне: — Лерочка, это правда, что вы были любимой ученицей Мильмана? — Ну, так я сказать не могу, но Евгений Фридрихович действительно хорошо ко мне относился. — И при этом сейчас вы пишите этот безразмерный кошмар? — Да, так получилось, но я стараюсь и в этом найти какое-то удовольствие, к тому же у меня двое детей, так что особенно привередничать не приходится. Лощилин вспыхнул, но промолчал. — Ничего, — вмешался Игнат, — думаю, теперь все переменится, теперь Лера не одна… — Лерочка, а я вот хотел вам предложить, — начал Званцев, — сделать сценарий полнометражного фильма по… У меня сердце замерло. — По Диминому роману «Насморк». Я хочу его ставить, и, сами понимаете, это марка и выход на совершенно иной уровень. Игнат напрягся. — Нет, Михаил Борисович, я польщена, спасибо, нет. — Но почему? В конце концов, ваш бывший муж сам выдвинул эту идею, то есть с этой стороны… — Михаил Борисович, дело вовсе не в наших отношениях с Дмитрием Сергеевичем, а в том, что мне категорически не нравится этот роман, — решительно проговорила я. Лощилин позеленел. — Да? — страшно удивился Званцев. — А я от него в восторге. Игнасио, а ты читал? — Я? Нет, я к современной литературе с большим недоверием отношусь, знаете ли. Предпочитаю Лескова. — Послушайте, Лера, а может быть это даже хорошо, что роман вам не нравится. Сценарий может получиться острым, злым, и это пойдет на пользу фильму. Вы привнесли бы туда эмоцию, которой там иной раз недостает… — Нет, Михаил Борисович, все-таки нет. — Лера, это неразумно! В наше время, когда катастрофически не хватает хороших сценаристов, лучшая ученица Мильмана кропает эти убогие сериалы. Игнасио, скажи ей… — Лера, — подал вдруг голос Дима, — Миша прав, ты талантливый человек, зачем губить свой талант этой кошмарной поденщиной… Не стоило ему этого говорить. Кровь бросилась мне в лицо. — Помимо всего прочего, я не могу взяться за это еще и потому, что моя дочь мне этого не простит, — отчеканила я и встала из-за стола. — Ну что ж, Лерочка, на нет, как говорится, и суда нет, — примирительно проговорил Званцев. — Сядьте, Лерочка, успокойтесь, я же был не в курсе… Дима сам назвал вашу кандидатуру… Игнат мягко усадил меня на место. — Не шебуршись, Лерка, — шепнул он. — Ты молодчина. — А ты скотина! — Ты в корне не права, я тебе потом объясню. За земляникой с деревенским молоком все страсти как-то улеглись: мужчины заговорили о футболе. А я все пережевывала состоявшийся разговор. А ведь действительно, я могла бы сделать из «Насморка», который был явно написан обо мне, недурной сценарий и, возможно, перейти на совершенно иной уровень… и даже в какой-то момент я была уже готова согласиться, но мысль о Катьке не позволила мне этого сделать. И слава Богу! Она навсегда бы сочла меня предательницей. И как еще она отнесется к Игнату? Ладно, сейчас еще июнь, дети вернутся к сентябрю, Игнат, скорее всего, уедет в экспедицию… Господи, как же я без него буду? И он, словно прочитав мои мысли, нежно пожал мою руку, мол, я тут, с тобой. Когда мы поднимались к себе, он потребовал: — Девушка, извольте объяснить, почему это я скотина? — Я уже не помню. — Ты считаешь, что я должен был вмешаться? — Да нет. По здравом размышлении… — Мне так понравилось, как ты его отбрила. Супер. И нечего мне было лезть. А что, твоя дочка и впрямь не простила бы тебя? — Никогда! — Ну надо же! А скажи-ка мне, у тебя есть какой-нибудь готовый сценарий из непошедших? — Штук пять. — А где они у тебя? — В компе. — Я вернусь из Москвы, покажешь? — Зачем? — Дурацкий вопрос, мне интересно. И потом, у меня есть одна мечтулька — поставить фильм как режиссер. По крайней мере, попытаться. — И кто же даст деньги на такую попытку? — Если будет конкретный интересный материал, почему бы и нет. У меня все-таки какое-никакое имя есть. А ты бы отдала свой сценарий в мои руки? — Игнат! — Я знаю, ты сейчас скажешь — я отдала в твои руки всю свою жизнь… — Ты дурак, Игнат! И именно это я хотела сказать, а вовсе не эту пошлость. — Лерка, а ты его любила, этого Лощилина? — Любила, еще как любила! — А он, по-моему, до сих пор тебя любит. — С ума сошел! — Но ты же знаешь, какой я чуткий, я носом чую — любит. Но я также носом чую, что ты его не любишь. — Это правда. — Вот и славно, иди ко мне. — Ты, значит, не ревнивый? Это хорошо. Он задумался. — Нет, пожалуй, не ревнивый, хотя у меня пока не было повода тебя ревновать. — А других женщин? — С ума сошла? Считай, ты у меня первая… — Здрасьте, а… — Слушай, я плохо помню, что там за бабенка была у Адама до Евы, Лилит, кажется, но началось-то все с Евы. Вот и считай, что ты моя первая и единственная, а все остальное не в счет. |