Книга Непристойное предложение, страница 24 – Керстин Гир

Впрочем, его лицо было скрыто газетой. И это хорошо, потому что сегодня утром я уже была не в состоянии просто посмотреть ему в глаза. Ведь он видел, как я делаю пи-пи, – ужасно!

Газета предложила мне выпить чашку кофе и съесть круассан.

– Где ты успел все это взять?

– Кондитер напротив всегда оставляет, – произнесла газета. – Но у меня постоянно имеются в холодильнике замороженные, на всякий случай. Может, ты еще что-нибудь хочешь?

– Нет, спасибо. Я действительно очень опаздываю. Можно я съем круассан на ходу?

– Конечно, – ответила газета и передала мне связку ключей. – Зеленый – от лифта, маленький – от двери квартиры, большой – от двери подъезда. А вот этот смешной – от подземного гаража. Тебе надо будет при выезде вставить его в специальный паз в стене, и ворота откроются.

– Ну, тогда, – сказала я газете, – до вечера.

– А трусики, которые были на тебе утром, очень симпатичные, – произнесла газета в ответ.

Я пулей вылетела из квартиры, сразу перепутав все ключи. А когда наконец уселась в машину, она не захотела заводиться.

– Пожалуйста, пожалуйста, не надо мне больше катастроф, – умоляла я.

Достаточно того, что я проспала, а мой зять увидел меня сидящей на унитазе. В трусиках с желтыми и голубыми цветочками!

Я сделала вторую попытку завести машину. На этот раз мотор астматически кашлянул.

– Уже лучше, – поддержала я его. – Пожалуйста, пожалуйста, заводись. Я. уже достаточно натерпелась сегодня утром и совсем не хочу подниматься в квартиру и просить Оливера о помощи. Я уже сыта по горло тем, что произошло сегодня утром. Я вообще не думала, что у этого мужчины есть некоторые части тела.

«Ситроен» еще раз недоверчиво чихнул.

– Да, я знаю, это звучит странно. Но я была совершенно сбита с толку. В шоке, можно сказать. Может быть, он этого не заметил. Иначе он начнет считать меня совершенно закомплексованной.

На этот раз чиханье мотора переросло в болезненное тарахтение – машина, очевидно, проявила ко мне сочувствие, и мы наконец тронулись.

– Боже, ты выглядишь ужасно, – сказала Петра, когда через полчаса я вошла в двери нашего магазинчика.

Ах, как я любила эти моменты: приходить на работу и нос к носу сталкиваться с Петром. Сегодня она заколола полосы множеством розовых заколок и надела подходящий по цвету свободный топ разносчика спагетти и узкие пестрые брючки. Работай мы в каком-нибудь портовом ресторанчике, я была бы очень довольна ее формой одежды.

– И ты довольно поздно, – строго взглянув на меня, добавила она.

– Да, я знаю, – сконфуженно ответила я. – Прошу меня простить. – Но затем я вспомнила, что сказал мне сегодня утром Оливер, и довольно твердо добавила: – К счастью, начальник здесь пока я.

– И это уже хорошо, – ответила Петра. Похоже, правда, что часть фразы про начальника она пропустила мимо ушей. – Эта раскрашенная коза уже снова побывала здесь. И хотела, между прочим, знать, где ты. Пришлось ответить ей, что я не справочное бюро.

– Какая коза? – спросила я, наполняясь страхом.

Придется, видимо, просить эту особу учиться соблюдать правила приличия. Иначе она распугает всех наших клиентов. Во всяком случае, женского пола.

– Откуда же я знаю, как ее зовут? – заносчиво ответила Петра.

Я собрала в кулак всю силу воли.

– Послушай, Петра, не могла бы ты заставить себя быть по отношению к клиентам чуть вежливее?

И по отношению ко мне тоже, хотела добавить я, но мое сердце уже и без того билось как бешеное. Я, видимо, не была рождена для всякого рода пикировок. Ситуации даже вроде этой приводили меня в такое волнение, что ладони мгновенно становились мокрыми от пота.

– Если человек орет, словно в лесу, то о какой вежливости может идти речь? – ничуть не смутившись, ответила Петра. – Ах, вот она снова идет!

Вышеназванной козой оказалась Эвелин. Было почти радостно снова видеть ее.

– Доброе утро, – сказала я.

– Ну наконец, – ответила Эвелин. – Машина не заводилась?

– Откуда ты знаешь?

Эвелин кивнула:

– Это происходит каждое утро. И с этим определенно ничего не поделаешь. Как ты думаешь, почему я так люблю «Z4»?

– Гм-гм. – Петра вся превратилась во внимание и слух.

– Ах да, – сказала я. – Я так и не успела вас познакомить. Эвелин, это Петра Шмидтке, наша продавщица. Эвелин Гертнер – моя невестка.

– А что ей здесь надо? – весьма невежливо осведомилась Петра.

– Она, э… – Я запнулась.

Да, действительно, что ей здесь надо? Она теперь будет толкаться в оранжерее целыми днями?

– С сегодняшнего дня я здесь работаю, – произнесла Эвелин. – Естественно, не продавщицей. Я не так взыскательна.

– Нет? – еле промолвила я.

– Нет, – твердо сказала Эвелин. – Мы со Штефаном сошлись во мнении, что я сама лучше определю для себя поле деятельности. Вчера за бокалом вина мы оговорили эту возможность очень подробно.

Ага, точно так, как я и думала. Я пристально посмотрела на Эвелин. Но никаких признаков смущения не обнаружила.

– В конце концов, я же смогу где-нибудь быть полезна? – сказала она. – У меня уже есть кое-какие мысли.

– В самом деле? – с тревогой спросила я.

Я думаю, Эвелин могла бы стать превосходным экскурсоводом по магазинам верхней женской одежды, но в озеленении и растениях она понимала еще меньше, чем Петра. Вполне возможно, намного меньше.

– У тебя что же, нет нормальной работы? – осведомилась Петра.

– Я не могу постоянно вам напоминать о том, что на ты мы не переходили, – холодно возразила Эвелин. У нее определенно не было бы никаких проблем с персоналом, стань она какой-нибудь шефиней. В данном контексте случай Петры даже не рассматривался бы. – Кстати, в настоящее время у меня нет нормальной работы. У меня как раз наступил шаббат. [14]

Петра выпучила глаза. Держу пари, она не знала, что такое шаббат, и хотела сказать что-то умное. К счастью, в этот момент в магазин вошел покупатель, и, к счастью, это был мужчина, так что Петра с любезной улыбкой направилась ему навстречу, повиливая задом.

– Я уже еле сдерживаю кулаки, – шепнула мне Эвелин. – Но было бы очень неплохо, если бы ты провела меня по всему хозяйству и кое-что мне объяснила. Штефан считает, что знает все не так хорошо, как ты.

Это было в общем и целом верно. В отношении производства и выращивания растений Штефан был куда менее подготовлен, нежели в экономическом плане.