Книга Соразмерный образ мой, страница 105 – Одри Ниффенеггер

Когда она наконец вышла из туалета, за дверью уже собралась очередь из трех женщин, каждая из которых проводила Элспет неодобрительным взглядом. Элспет решила отложить все дела. Она нырнула в метро и через двадцать минут вышла на станции «Кингз-Кросс Сент-Панкрас». Пока она стояла на пороге крохотной квартирки, роясь в поисках ключей, Роберт успел открыть ей дверь.

— Где ты была? — спросил он. — Я уже начал волноваться.

— Нам придется уехать из Лондона, Роберт. Я встретила Джулию.

— Она тебя видела?

Элспет все ему рассказала.

— Не думаю, что она уверена на все сто. Но она чуть с ума не сошла и меня напугала. Да, надо срочно уносить ноги.

Они прошли в запущенную кухню. Элспет села за стол, подперев голову руками, а Роберт начал расхаживать туда-сюда. Кухня была такой тесной, что он мог сделать лишь несколько шагов в каждую сторону. Это хождение раздражало Элспет. И возвращало ее к мыслям о Джулии.

— Будь добр, перестань.

Роберт сел.

— Куда нам ехать?

— Америка. Австралия. Париж.

— У тебя даже нет заграничного паспорта. Мы не сможем улететь в другую страну.

— Тогда в Восточный Сассекс.

— Почему вдруг? — спросил Роберт.

— Там хорошо. Мы могли бы жить в Льюисе, а по воскресеньям гулять в дюнах. Почему бы и нет?

— Мы там никого не знаем.

— Вот именно.

Роберт вскочил и стал опять расхаживать из угла в угол, забыв, как Элспет только что его одернула.

— Может, нам стоит открыться. Тогда мы сможем жить у меня в квартире, и со временем все наладится.

Элспет посмотрела на него без всякого выражения. «Ты спятил». Через мгновение Роберт одумался:

— Нет, лучше не рисковать.

— Поселимся где-нибудь в маленьком домике. Ты закончишь свою работу.

— Это, каким же, черт возьми, образом я закончу диссертацию, если не смогу посещать кладбище? — Он сорвался на крик.

— А что тебе мешает посещать кладбище? — тихо спросила Элспет. Она почувствовала, как толкается ребенок.

— Джессика тебя видела, — ответил он. — Что я ей скажу?

Элспет нахмурилась:

— Скажешь ей ровно столько, сколько сочтешь нужным. Пусть она сама рассудит. Даже врать не придется — просто опусти некоторые детали.

Роберт смотрел сверху вниз на ее воздетое к нему лицо, взятое напрокат. «Так вот как ты добиваешься своего. Кто бы мог подумать».

— И давно ты собираешься переехать в Сассекс? — спросил он.

— О, с самого детства. Родители возили нас на фестиваль в Глайндборн, [124] и мы сходили с поезда в Льюисе вместе с разодетой публикой. Всегда хотела купить домик в деревне, именно там. На самом деле я бы хотела жить прямо в оперном театре, [125] но вряд ли такое возможно.

— Ну, не знаю, — досадливо бросил Роберт. — Я бы сказал, если ты смогла восстать из мертвых, то и жить могла бы, где пожелаешь.

— Но в твоей квартире мы жить не сможем, — возразила Элспет.

— Не сможем.

— В таком случае, — продолжала Элспет, — почему бы нам не съездить в Восточный Сассекс — просто осмотреться? Пригласив с собой агента по недвижимости?

— Ладно, — согласился Роберт. Схватив со стола ключи, он взял куртку.

— Ты куда?

— На улицу. — Надевая куртку, он повернулся к Элспет; ее лицо выражало такое смирение, какого он прежде у нее не замечал. — В библиотеку, — смягчился он. — У меня заказано несколько книг.

— Увидимся позже? — спросила она, словно не была в этом уверена.

— Ага.

Роберт шел по залитой солнцем Юстон-роуд и твердил себе: «Надо поговорить с Джессикой». У входа в библиотеку он подумал: «Не могу представить, что уеду из Лондона». Заперев вещи в шкафчик камеры хранения, Роберт поднялся в читальный зал. «Что я там буду делать?» Он сидел и ждал, пока разгорится лампа у него на столе; решение пришло само собой, и он громко рассмеялся его очевидности.

Роберт и Джессика закрылись в конторе. Рабочий день кончился; все работники кладбища ушли домой. Он рассказал ей все без утайки. Не выгораживая себя, постарался очертить все факты и причины. Джессика терпеливо слушала. Она сидела в сумерках, сцепив пальцы домиком, подавшись вперед и ловя каждое слово. Наконец он умолк. Джессика потянулась к цепочке настольной лампы и зажгла свет, создав аккуратное желтое пятно, не коснувшееся ни одного из них. Он ждал, что она скажет.

— Бедный Роберт, — произнесла она. — Все так прискорбно. Хотя, насколько можно судить, ты получил то, чего желал.

— Это и есть самая жестокая кара, — ответил Роберт. — Будь у меня такая возможность, я все бы вернул назад.

— Правильно, — согласилась она. — Но такой возможности у тебя нет.

— В том-то и дело. — Он вздохнул. — Ладно, пойду. Мы завтра уезжаем. Надо еще собраться.

Они встали. Джессика спросила:

— Вы вернетесь?

— Надеюсь.

Он включил верхний свет и медленно пошел за ней вниз по лестнице. Когда они уже стояли у ворот кладбища, она сказала:

— До свидания, Роберт.

Он расцеловал ее в обе щеки, выскользнул в приоткрытые ворота и зашагал в темноту. «Полюбуйтесь на него», — думала Джессика. Она смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду. Заперев ворота, она еще постояла в неосвещенном дворе, слушая ветер и поражаясь человеческому безрассудству.

Был первый день весны. Валентина сидела на диванчике у окна, выходившего на Хайгейтское кладбище. Косые лучи утреннего солнца заливали старый голубой ковер, проходя прямо сквозь нее. Птицы кружили над верхушками деревьев, усеянных набухшими почками; Валентина слышала шорох автомобильных колес на парковке у церкви Святого Михаила. Внешний мир сегодня был светлым, чистым и шумным. Валентина грелась на солнышке. Котенок вспрыгнул ей на колени; она гладила белую шерстку и наблюдала за голубями, вьющими гнездо на крыше мавзолея Юлиуса Бира.

Джулия спала, разметавшись на кровати, словно пыталась захватить как можно больше места. У нее приоткрылся рот. Валентина встала, держа на руках Котенка, и подошла к кровати. Остановилась и стала смотреть на Джулию. Потом сунула палец ей в рот. Та не шелохнулась. Валентина вернулась к окну и села на прежнее место.