Онлайн книга «Наследник»
|
– Мы его будем есть с чаем, – сказал Андрей. – Вечером. – Правильно. Это именно вечерний торт. А сейчас будем пить кофе? – С коньяком, – сказал Андрей. – На улице такая погода. – Именно что такая погода. Если бы я не был так занят, я бы обязательно сам выпил рюмочку. Я ужасно беспокоюсь за Фиру. Там в Керчи такие ветры, такие ветры! Они сели в углу, за свой столик. Циппельман принес кофе, коньяк и фотографию Фиры с ее мужем, типичным громилой. – Вы не думайте, что он грубый, – сказал Циппельман. – У него сердце ягненка. В кафе вошли замерзшие реалисты. Циппельман побежал делать им чай с вафлями. Резким театральным движением Коля поднес к губам рюмку и выпил коньяк, как извозчик пьет водку. – Все время хочется напиться, – сообщил он. – Но я не хмелею. Андрей отхлебнул кофе. Он понимал, что ему предстоит выслушать исповедь приятеля, втайне мечтая, чтобы случилось небольшое землетрясение, которое отвлекло бы Колю от рассказа. Но землетрясений в Симферополе не бывает… – Я был слишком доверчив. – Коля поправил прядь, упавшую на лоб. – Я доверился судьбе. Чувство, которое я испытывал к Альбине, было настолько глубоким и чистым, а она сама тянулась ко мне, как лиана тянется к стволу… Баобаба, чуть не подсказал Андрей и понял, что рискованность сравнений и заставила замолчать Беккера. – Пальмы, – закончил фразу Коля и помахал пальцами Ципе, словно половому. – Еще коньяк! Реалисты обернулись как по команде. – Сейчас, Коля, – отозвался Циппельман, – одну минутку, мой мальчик. Чем испортил все представление. Коля смешался, вытащил бумажник с золотой монограммой, из него – маленькую фотографию-визитку смазливой девицы. Андрей понял, что это Альбина, Коля перевернул визитку. Там было написано мелким и аккуратным почерком: «Дорогому Николаю на добрую память о наших встречах. Альбина Ч. 12 октября 1913 года». – Красивая, – сказал Андрей. Ему приходилось так рассматривать фотографии младенцев, которые таскают с собой бабушки – приятельницы тети Мани, но фотографию возлюбленной ему показали впервые. Циппельман принес коньяк для Коли. – Свадьба была назначена на ноябрь, – продолжал Коля, когда Ципа отошел. – Мы даже договорились, что от моих родственников приедет только Нина – родители больны. И тут моя потенциальная теща получила анонимный донос. – О чем? – О том, что я – нищий, что я не фон Беккер, а сын железнодорожного кондуктора, что у меня нет ни гроша за душой… что я авантюрист и самозванец! Последние слова Коля, увлекшись, произнес громко, и реалисты вновь обернулись. – А кто написал? – спросил Андрей, стараясь выразить сочувствие, чтобы ни в коем случае Коля не услышал его внутреннего голоса, который, не скрывая торжества, воскликнул: «И поделом тебе, проходимец!» – Откуда я знаю? Она мне не показывала. – А может, не было никакого доноса? – Как же она тогда узнала? – Вполне естественно… она навела справки о будущем зяте! – Здесь? В Симферополе? Почему? – Это бывает с тещами, – сказал Андрей, и ирония Колю покоробила. – Есть вещи, над которыми не шутят, – укорил его Коля. – Не такая уж трагедия, – сказал Андрей. – Мы же не в семнадцатом веке живем. Ты ее любишь? – Безумно! Реалисты как раз вереницей покидали кафе, дожевывая вафли. Видно, у них начинался урок. Проходя, они внимательно рассматривали Беккера. – А она тебя? – Раньше я полагал, что наши чувства взаимны. – Коля понизил голос. – Возьмите и обвенчайтесь, – сказал Андрей. – Исключено. – Почему же? Вы цивилизованные люди. – А деньги? Ты не представляешь, в каком я положении! – Ты знаешь такую древнюю формулу: рай в шалаше? – Не будь наивным, Андрюша, – сказал Коля. – И не испытывай мое терпение. Альбина воспитана не для того, чтобы жить в шалашах. Впрочем – это все в прошлом… Циппельман принес горячий кофе. Коля сидел, упрятав голову между кулаками, упершись локтями в стол. Циппельман ничего не сказал, только сокрушенно покачал головой так, чтобы Андрей это видел. Андрей молчал, потому что ему было нечего сказать: он предложил Коле выход из положения, Коля его не принял. – Жизнь, я тебе скажу, – продолжил свой монолог Коля, – очень сложная и гадкая штука. И я – далеко не идеал. Я мечтал вырваться из нищеты, я мечтал помочь моим родителям, Нине… Для этого я пошел на хитрости. А Альбина, должен тебе сказать, знала правду и разделяла мою точку зрения. Но моя трагедия заключалась в том, что я должен был соответствовать образу состоятельного молодого человека. – Коля криво усмехнулся. – И это требовало денег. Я должен был делать скромные, но недешевые подарки будущим теще и тестю к дню ангела, я должен был покупать билеты в театр… я должен был одеваться по-человечески, наконец! – И много ты задолжал? – спросил Андрей. – Не так много… чуть больше тысячи. – Ого! – Ужас в другом – ты знаешь, откуда эти деньги? – Ты их украл? – прошептал Андрей. – Нет, не бойся. Но я заложил драгоценности мамы. Семейные драгоценности. Теперь они говорили совсем тихо, сблизив головы, как заговорщики. – Мама в угрожающем состоянии, – продолжал Коля. – Она ждет смерти. Меня вызвала Нина… Нина требует, чтобы я немедленно выкупил драгоценности. – Она знала? – Как бы я это сделал без ее согласия и помощи? – А теперь мама может их попросить? – Она уже просила. Она составила завещание, но требует, чтобы мы взяли шкатулку из банка и принесли. – Когда? – У меня осталось два или три дня. И нет выхода… Я буду вынужден покончить с собой. – Ну уж до этого не дойдет! – сказал Андрей. Коля обиделся: – Я уйду. Но никуда не ушел. Время тянулось медленно – часы над стойкой постукивали маятником. Андрюша считал секунды. «А он и не думает о Лиде, – сказал себе Андрей. – Ему и дела нет до нее. А я старался быть благородным. И отказывался видеть ее». Андрей не чувствовал, что лукавит перед собой. – Мне не к кому обратиться, кроме тебя, – неожиданно сказал Коля. – У меня мало друзей, а друзей со средствами нет вовсе. – Но чем я тебе могу помочь? – Мне нужна тысяча рублей. Только одна тысяча, Андрюша. На год. Даже меньше, на полгода. Если хочешь, с процентами. Но ведь ты не возьмешь с меня процентов, правда? Только нужна полная, абсолютная тайна! |