Онлайн книга «Наследник»
|
– Моя новая пролетка. Больше пока ничего не могу добавить, – сказал Ахмет. – Поехали. С ветерком. Автомобиль сразу взял с места. Ахмет вел его уверенно и лихо, стараясь показать Андрею, чего он достиг в новом умении. – Что в Ялте? А то тетя ничего толком не рассказала, – спросил Андрей. Ахмет повторил тетин рассказ. Ничего больше он не знал. Но в его изложении не было тетиной надежды на благополучный исход, и потому все было проще и трагичней. – Ты тоже думаешь, что это дело рук дезертиров? – Слушай, время изменилось, понимаешь? Война идет, жизнь стала копейка. Только это не дезертиры. Я про них спрашивал. Они ни при чем. – Откуда ты знаешь? – Там мой брат двоюродный. Они не убийцы. Они за белого царя воевать не хотят. – Но их поймают и могут расстрелять. Странно… – А ты кто? – спросил Ахмет. – Ты не дезертир? Твои товарищи проливают кровь во славу империи. А ты сидишь в Москве и кушаешь пирожные. Не морщись, я тоже дезертир. Мой папа большие деньги дал, чтобы от призыва меня освободить. Плоскостопие у меня нашлось, представляешь, как смешно? – Но нельзя же вечно сидеть в горах. – А кто говорит – вечно? Эти люди – наша будущая армия. – Какая армия? – Армия моего народа, татарская армия Крыма. Ваш Суворов Крым у нас отнял, а вы думаете, что он всегда русский был. – Ну это было тысячу лет назад. – Раньше мы тоже так думали. Если хочешь, я тебя на собрание национальной партии свожу, только ты ничего не поймешь, там по-татарски говорят. Ты мне скажи – Россия за что борется? За демократию и свободу, да? – Формально да. – Вот именно, что формально, все-таки ты не дурак. Не зря я тебя люблю. А на самом деле она хочет других славян освобождать, тех, которых австрийцы обижают. А может быть, она лучше своих освободит? Поляков, финнов, татар, чухонцев, а? Но сами слова Ахмета звучали странно. Подобные речи Андрей уже слышал в Москве, хотя собственного отношения к ним у Андрея не было. Империя казалась настолько незыблемой, хоть и крайне несовершенной, что прекращение ее выходило за пределы сознания. Это было все равно что отменить христианство – Андрей мог читать о зверствах инквизиции, о воровстве и прелюбодеяниях попов, мог месяцами не заглядывать в церковь, но она оставалась естественной частью жизни, как воздух и море. – Ну освободитесь, – сказал Андрей. – А дальше что? Сделаете свое правительство, своих полицейских, а все равно Крым живет Россией. Кому вы будете продавать виноград и сдавать квартиры? – Можно подумать, что это ты извозчик, а я студент. Пускай все приезжают. И русские, и турки, и англичане. Мы всем продадим виноград и еще таких понастроим отелей, что из Америки приедут. – У них есть Гавайские острова. – Если тебе нравится приезжать, значит, им тоже понравится. – А что вы сделаете со мной, с тетей Маней, с Беккерами? – Кто хочет, пускай уезжает, кто хочет – пускай живет. Тетя Маня останется, мы ее уважаем. – Глупо это все и наивно, – сказал Андрей. – Хватит двух дивизий, чтобы всю вашу независимость растоптать. Придут казачки, ударит из крупного калибра «Императрица Екатерина», вот и кончилась ваша независимость. Будет только лишняя кровь и жертвы. – Любопытно бы тебя послушать Вашингтону. – Кому? – Вашингтону. Или лорду Байрону. Им бы сказать – у Англии есть линкоры, а у Турции янычары. Пускай греки и американцы живут как жили, иначе будет кровь и жертвы. – В то время не было линкоров. – Вот видишь, когда ответить нечего, придираются к мелочам. – Но вас же мало! Среди татар почти нет политиков, адвокатов, ученых, наконец! Кто создаст цивилизованное государство? – А зачем нам цивилизованное государство? У тебя и у меня совсем разное понимание цивилизации. Для меня мечеть – цивилизация, а для тебя церковь. Для тебя пристав – цивилизация и казаки – цивилизация, а для меня дворец в Бахчисарае и Коран. – Ты тоже споришь не по существу. Оттого, что вы разрушите церкви, вы не станете умнее. – А может, и не разрушим. В Турции есть церкви. – А погромы армян – это цивилизация? – А погромы евреев – это цивилизация? Они почти кричали, а мотор авто рычал спокойно, ровно, и, когда наступила неловкая пауза, Андрей подумал, что за рулем сложной современной машины, которую он сам водить не умеет, сидит татарчонок, с которым они еще недавно дрались в гимназическом саду и который, может быть, прав, потому что если империя не выдержит этой войны и рухнет, то на развалинах ее, как на развалинах Римской империи, возникнут другие государства, большие и маленькие, которые почитают себя вправе быть независимыми и добьются этого права, а какое-то из них через пятьсот лет создаст новую, свою, скажем мордовскую, империю. Какое право у него, Берестова, волей судьбы жителя этой татарской страны, претендовать на владение этими темными горами, этими золотыми ноябрьскими лесами, этим крутым берегом? Но такое понимание и примирение с историей вызывало в самом же желание спорить и сопротивляться будущему, которое пугало, потому что никак не исходило из установленного и упорядоченного прошлого. – У нас выгодное положение, – сказал Ахмет. Он копировал кого-то, своего наставника, вождя, который вложил в него эти слова и мысли. – Если перекопать перешеек за Джанкоем и восстановить крепость у Арабатской стрелки, Россия может кинуть против нас несколько дивизий, но они в Крым не прорвутся. Финнам никогда не добиться независимости – у них с Россией слишком большая общая граница – маленькому народу такую длинную границу не защитить. А мы, татары, всегда этим пользовались. Помнишь, как царица София посылала к нам своего любовника князя Гагарина? – Голицына. – Вот именно. Войско, обессиленное в степях, наталкивалось на Перекоп. Вот и конец похода. – У вас все рассчитано. – Мы думаем, – сказал Ахмет. – А каковы планы Турции? – спросил Андрей. – Турки – наши старшие братья, – ответил Ахмет. – Скоро Турция вступит в войну на стороне Германии. У меня точные сведения, прямо из Стамбула. И мы можем рассчитывать на помощь. – Как же ты себе это представляешь? Десант на турецких броненосцах? Ты забыл о Черноморском флоте, который потопит все турецкие броненосцы за полчаса. Я думаю, для турок будет страшной глупостью вступать в войну. С их армией и флотом они тут же потеряют Карс и Трапезунд. И наши войска наконец-то снова прибьют щит к вратам Царьграда. – Тебе с такими мыслями надо сидеть в окопах, – сказал Ахмет. Он рванул машину вперед, и она отчаянно завизжала шинами по гравию, чтобы не слететь под откос. |