Онлайн книга «Наследник»
|
Андрей быстро шел по улице. Солнце взошло, тени еще были длинными, лиловыми; желтые и оранжевые листья, устилавшие мостовую и свисавшие с подпорных стенок, шум просыпающихся домов и дворов создавали ощущение сказочного города, где все люди должны быть добрыми и деловитыми, как гномы… Последний поворот. В животе заныло и стало жарко. Надо будет влезть снова по откосу – но как поднимешься на подпорную стенку? Придется возвратиться мимо полицейского, Может, он еще спит? А то надо перелезть через забор – забор невысок, меньше сажени, но сложен из гладких, подогнанных друг к дружке плит. Пока Андрей рассуждал, как проникнуть в дом, полицейский его увидел. Разминаясь, он как раз шел вдоль ограды навстречу Андрею и был удивлен не меньше, чем тот, нечаянной встрече. – Это… – сказал он. – Вы чего? Я думал, вы спите. – Не спалось, – сказал Андрей как можно естественней. – Встал и пошел погулять. Утро такое хорошее… Урядник тоже опомнился. – А как мимо меня прошел? – Я через забор, – сказал Андрей, разводя руками. – Чего вас беспокоить. У вас служба, вы устали, задремали. – Не дремал я, – твердо ответил урядник. – Муха пролетит – услышу. – А я издали решил, что задремали, – настаивал Андрей. – Ну, думаю, чего беспокоить… Вон там перепрыгнул. – Дело молодое, – согласился полицейский. – Гулял, говоришь? – Я на набережную спустился, кофе попил, – сказал Андрей. – Готовить-то мне некогда. А вы, если хотите, поставьте себе самовар. Тут он понял, что они стоят посреди улицы. И Андрей, обогнув полицейского, пошел наверх. Тот вздохнул и затопал сзади. – Чаю можно, – сказал он. – Я еще яблочек сорву, если не возражаете. Ведь ясное дело – пропадут. Кто их собирать будет? Они подошли к калитке. Дом был освещен утренним солнцем, входная дверь приоткрыта. Сейчас выйдет Глаша… воскликнет: «Андрю-у-уша приехал!», а потом на пороге появится Сергей Серафимович с длинной трубкой в зубах… – Слухай, – сказал полицейский. – А с курями что делать? – С какими курями? – А в сарае куры. Их кормить надоть. И яйца несут, понимаешь? – Возьмите их себе, – сказал Андрей. – Нет, – сказал полицейский, хотя предложение его заинтересовало. – Может, хозяйка вернется. – Давайте так сделаем, – сказал Андрей, – вы яйца себе возьмите. А кур кормите. – Добре. Я жинке кажу. Она пока за яичками приходить будет, заодно и корму курям задаст. – Спасибо, – сказал Андрей, – большое спасибо. Он пошел к дому. По дороге сорвал длинное яблоко. Оно было налито янтарным соком. Ступить в дверь, за которой таилась неведомая полицейскому смерть, было трудно. Андрей понял, что не может даже откусить от яблока, настолько все в нем окаменело. Урядник стоял за спиной и тяжело дышал, словно переваривал какой-то трудный вопрос. Не дожидаясь вопроса, Андрей вошел в тишину, погрузился в запах бедствия. Он прошел к себе в комнату. Кровать была смята, простыни не было, зато на пододеяльнике Андрей сразу увидел следы крови – видно, в темноте задел да не заметил. Он стащил с кровати пододеяльник, спрятал его в шкаф, затем аккуратно застелил кровать одеялом. Возясь с кроватью, Андрей все время прислушивался к шорохам дома – он понимал, что надо подняться наверх и посмотреть на отчима, как он там, один… как будто тот спит и требует внимания. Андрей за те минуты ни разу не вспомнил ни о портсигаре, ни о письме. То осталось у Лидочки – здесь были другие тревоги. Сквозь усиливающийся шум утра Андрей вдруг услышал, как к дому кто-то подъехал. Может, смена полицейскому? Хорошо бы смена – Андрею надо подняться наверх, а потом бежать в больницу и рассказать Глаше о том, что с отчимом, раньше, чем успеют другие… В коридоре простучали короткие уверенные шаги. Замерли у двери Андрея. Раздался стук, и тут же дверь растворилась. На пороге стоял следователь Вревский. – Доброе утро, – сказал он, – как почивали? – Спасибо, – сказал Андрей. – Хорошо. – Вас ничего не беспокоило ночью? – Что должно было меня беспокоить? – Вы никуда не выходили ночью? – Простите, это допрос? – спросил Андрей. – Нет, я интересуюсь вашим времяпровождением, – сказал Вревский, скулы его играли и челюсти двигались, будто он дожевывал нечто крепкое. Маленькие глаза смотрели в упор. – Я спал, – сказал Андрей, – потом утром ходил вниз, пил кофе. Вернулся… – Если вы не возражаете, – сказал Вревский так, что ясно было – возражения Андрея он в расчет не возьмет, – я попросил бы вас сопровождать меня в одно место. – В какое? – Вы узнаете по прибытии. – Простите, но я не обвиняемый. – Я вас ни в чем не обвиняю. Но в интересах следствия вы должны немедленно следовать со мной. И он отступил в коридор, пропуская Андрея. Сначала Андрей подумал было, что Вревскому уже известно о смерти отчима и он играет с Андреем, как кошка с мышкой. Они вышли в коридор, Андрей ждал приказа подняться на второй этаж, но Вревский даже не посмотрел наверх. У калитки стояла пролетка. На козлах сидел полицейский. – Очень трудно без автомобиля, – вдруг сказал Вревский. – В Киеве у меня автомобиль. Андрей сел рядом с Вревским. Главное – понять, куда они повернут. Если к Иваницким – значит, его выследили ночью. Если прямо – к полицейскому управлению или суду, – значит, поймали убийц… Пролетка повернула налево. «Куда же?» – не сразу сообразил Андрей. – Что-то случилось с Глашей? – догадался он наконец. – Ей хуже? – Почему вы так решили? – Вревский впился глазами в Андрея. – Ответьте на вопрос! – возмутился Андрей. – Сейчас приедем, посмотрим. – Вревский отвел взгляд. Пролетка подъехала к Николаевской больнице. У правого крыла, приспособленного под госпиталь, стояла большая синяя фура, и санитары вытаскивали из нее носилки с перевязанными солдатами. Пролетка въехала в открытые ворота больницы, и тут Андрей испытал великое облегчение: она не свернула к главному корпусу, где лежала Глаша, а поехала по дорожке, огибая правое крыло больницы, и замерла у одноэтажного флигеля с узкими окнами. – Прошу, – сказал Вревский. Что здесь может быть? Может, приемный покой? Вряд ли здесь держат арестантов. В темном коротком коридоре невыносимо пахло карболкой и чем-то еще, неживым, удушающим. Стены коридора были покрашены в коричневую краску, и потому, когда открылась дверь и Андрей шагнул в зал, там показалось особенно светло оттого, что стены были выложены белым кафелем, а сверху светили сильные лампы без абажуров, хоть снаружи было солнечное утро. |