Книга Белая королева, страница 51 – Филиппа Грегори

— А где наш сын? — сразу спросил Эдуард. — Как он? Здоров? Крепок ли?

— И здоров, и крепок. Ему только что исполнилось пять месяцев! — сообщила моя мать, внося в комнату тщательно запеленатого Малыша. Мать склонилась перед Эдуардом в глубоком реверансе и торжественно его поприветствовала: — Добро пожаловать домой, сын мой Эдуард! Ваше королевское величество!

Эдуард нежно отодвинул меня в сторону и шагнул к своей теще. Я и забыла, как легко и изящно он двигается — будто танцует! Он взял сынишку на руки, шепнув моей матери: «Благодарю вас!» — но, по-моему, вовсе ее не видел. Мой муж видел только своего сына. Разбуженный светом, маленький Эдуард открыл темно-голубые глаза и широко зевнул, разинув розовый ротик; потом как-то очень серьезно посмотрел в лицо своему отцу, словно отвечая на внимательный, изучающий взгляд серых глаз.

— Мой сын… — тихо промолвил Эдуард. — Прости меня, Елизавета! Прости, что тебе пришлось рожать его здесь! Я бы ни за что на свете этого не допустил…

Я молча кивнула.

— Ты уже окрестила его? И назвала Эдуардом, как я хотел?

— Да, как ты хотел.

— Он хорошо растет?

— Прекрасно, — гордо произнесла моя мать. — Он уже начал есть твердую пищу и понемногу к ней привыкает. Он вообще хорошо кушает и крепко спит. Такой веселый и умненький мальчик! Елизавета сама его кормила, и вряд ли кто-то другой мог бы стать для него лучшей нянькой и кормилицей. В общем, мы тебе тут сотворили настоящего маленького принца.

Эдуард растроганно посмотрел на мою мать.

— Спасибо, что позаботились о нем, — сказал он. — И все время были рядом с моей Елизаветой.

Наконец Эдуард посмотрел и на своих дочерей. Елизавета, Мария и Сесилия столпились вокруг него, тараща глазенки, словно это был не их отец, а какой-то диковинный зверь, может даже единорог, который внезапно вбежал, цокая копытцами, к ним в детскую.

Эдуард, возвышавшийся над дочерьми, точно башня, осторожно опустился на колени, но Малыша из рук так и не выпустил.

— Ну что, мои девочки, мои принцессы, — обратился Эдуард к дочкам, — помните ли вы меня? Меня ведь и впрямь долго не было, больше чем полгода, но я ваш отец. И хоть мне пришлось далеко от вас уехать, не было дня, когда я не думал бы о вас, мои милые, и о вашей прекрасной матушке. Клянусь, вскоре я непременно вернусь насовсем и мы снова будем жить во дворце, как прежде. Ну так вы меня еще помните?

У маленькой Сесилии задрожала нижняя губка, но тут заговорила Елизавета:

— Да, я хорошо тебя помню, папа! — Она положила руку отцу на плечо и без страха взглянула ему в лицо. — А ты меня помнишь? Я Елизавета. Я самая старшая, вот потому тебя и помню! А Мария и Сесилия еще слишком маленькие. Так ты помнишь свою Елизавету? Принцессу Елизавету. Когда-нибудь я вырасту и стану королевой Англии, как моя мама!

Мы рассмеялись, услышав столь уверенное заявление. Эдуард поднялся, передал Малыша моей матери и снова обнял меня. Ричард и Томас вышли вперед и опустились перед Эдуардом на колени, желая, чтобы он благословил их.

— Мальчики мои! — с нежностью воскликнул Эдуард. — Вот уж кому до смерти противно сидеть в этом курятнике!

Ричард кивнул и ответил:

— Я ужасно жалел, сир, что не остался с вами.

— Ничего, в следующий раз я непременно возьму тебя с собой, — пообещал ему Эдуард.

— И давно ты прибыл в Англию? — осведомилась я и услышала, как глухо прозвучал мой голос, потому что Эдуард тут же принялся распускать мне волосы. — Армию тебе удалось собрать?

— Меня поддерживают твой брат Энтони и все те, кто был со мной в ссылке: мой брат Ричард, Гастингс и еще несколько близких друзей. А теперь, судя по всему, на мою сторону перейдут очень многие. Георг расстался с Уориком и будет теперь сражаться за меня. Мы трое — он, Ричард и я — наконец-то снова обнялись как братья. Причем случилось это прямо под стенами Ковентри, под носом у лорда Уорика! Георг привел в наш стан лорда Шрусбери. И сэр Уильям Стэнли тоже перешел на мою сторону. Будут и другие.

Сознавая все могущество Уорика и дома Ланкастеров, а также представляя себе ту армию, которую должна была привести с собой Маргарита Анжуйская, я понимала, что сил у Эдуарда пока недостаточно.

— Сегодня я смогу переночевать здесь, — сообщил Эдуард. — Мне просто необходимо было повидать тебя! Всех вас! Но завтра я вновь отправлюсь на войну.

Я просто не верила собственным ушам.

— Как? Неужели уже завтра ты снова нас покинешь? Нет! Нет!

— Дорогая, я и так очень рисковал, явившись сюда. Уорик окопался в Ковентри и явно не намерен ни сдаваться, ни вступать в сражение, понимая, что вот-вот явится Маргарита со своей армией, А вместе они действительно будут представлять собой внушительную силу. Георгу удалось тайком выбраться из Ковентри, и теперь он с нами. Он привел с собой Шрусбери и его вассалов, но этого мало. Мне придется взять Генриха в заложники и скакать Маргарите навстречу, чтобы столкнуться с ней лицом к лицу. Они, конечно, надеются попросту загнать меня здесь в угол, но я приму бой и, если повезет, непременно выйду к Уорику и постараюсь одержать над ним победу еще до того, как придется биться с Маргаритой. Впрочем, я и ее рассчитываю победить!

Во рту у меня мгновенно пересохло; я судорожно сглотнула, охваченная страхом при мысли о сражении сперва с Уориком, поистине великим полководцем, а затем — с огромным войском, собранным Маргаритой Анжуйской.

— Маргарита ведет сюда всю французскую армию?

— И это просто чудо, что пока она не сумела высадиться на английский берег! Мы ведь одновременно готовились к отплытию и собирались чуть ли не наперегонки добираться до Англии. Но на редкость плохая погода до февраля держала и ее, и меня в порту, как на привязи. Флот Маргариты собирался отплывать из Онфлёра еще месяц назад; они даже вышли в море, но были вынуждены сразу вернуться, поскольку разразился сильнейший шторм, потом еще один и еще. Затем между штормами наступила короткая передышка — всего на день, — которая и оказалась мне весьма на руку. Это просто какое-то чудо, любовь моя, что мы не только сумели отойти от французского берега, но и до самого Йоркшира ветер был попутным! И теперь у меня есть возможность разобраться с ними по очереди, а не сражаться сразу на два фронта.

Когда Эдуард упомянул о шторме, я покосилась на мать и увидела, что на ее лице сияет самая невиннейшая улыбка.

— Ты ведь не уедешь завтра, правда? — спросила я, умоляюще глядя на мужа.

— Уеду, милая. В твоем распоряжении только эта ночь. Неужели ты хочешь всю ее провести за разговорами?

Разумеется, мы тут же развернулись и отправились в спальню. Эдуард пинком захлопнул за собой дверь, снова крепко меня обнял и приказал:

— А ну-ка, жена, быстро в постель!

Он взял меня, как всегда, страстно и пылко, точно человек, иссушенный жаждой и наконец дорвавшийся до воды. И все же той ночью Эдуард был каким-то другим. Но волосы его и кожа пахли по-прежнему, и одного этого мне было достаточно. Я тоже желала его ласк и поцелуев. После первого страстного слияния Эдуард снова крепко обнял меня и так прижал к груди, словно на этот раз радостей плотской любви ему недостаточно, словно ему нужно от меня что-то еще.