Онлайн книга «Вечная принцесса»
|
— Да он и участвовал-то всего в одной битве! Но бывает так, что ты не можешь не воевать. Когда перед тобой враг, ты должен его разбить. — Из-за новых земель я воевать бы не стал, — признался он. — Только чтобы защитить наши границы. И наверно, придется воевать с шотландцами, если моя сестра их не усмирит. — А готов ли твой отец к войне? — Он поручил Говардам [10] сторожить север. И ему доверяют все северные лендлорды. Он укрепил замки и поддерживает Великую Северную дорогу в порядке, так что при нужде по ней могут пройти солдаты. Каталина немного подумала и продолжила: — Знаешь, если уж воевать, то лучше первым вторгнуться на территорию врага. Тогда король может сам выбрать время и место битвы и его труднее принудить к обороне. — В самом деле? — Мой отец так говорит, — кивнула она. — Самое главное, говорит он, чтобы армия уверенно двигалась вперед. Перед тобой мирная, не разоренная страна, в которой много припасов. Армия делает дневные переходы и крепка духом: солдаты видят, что дело идет вперед. И нет ничего хуже, чем неспособность решиться на битву. — Да ты и стратег, и тактик! Жаль, что мне не выпало провести детство в военных лагерях, как тебе! — Ты ничего не потерял, — ласково сказала она. — Потому что все, что я знаю, и все, что у меня есть, твое. И если тебе и твоей стране потребуется, чтобы я воевала, я буду воевать! Холода становились все сильнее, и бесконечные дожди перешли сначала в град, а потом в снег. Но даже сейчас это не звонкая морозная зима, а низко стелющийся туман под покрытым тучами небом с порывами мокрого снега, который комьями налипает на ветви деревьев и стены зданий, а еще мутит воду в реке, делая ее похожей на шербет. Когда Артур идет в мои комнаты, он скользит вдоль укреплений, как на коньках, и сегодня, когда он пошел назад к себе, мы испугались, что нас раскроют: он поскользнулся на свежем льду, упал и выругался так громко, что часовой на ближней башне высунул голову и прокричал: «Кто идет?» — и мне пришлось крикнуть в ответ, что это я вышла покормить птиц. Тут Артур засвистал, шепнув мне, что он малиновка, и мы расхохотались так, что едва унялись. Думаю, часовой догадался, в чем тут дело, да и выходить на мороз ему совсем не хотелось. А сегодня Артур поехал верхом взглянуть на место для новой мельницы — там река разлилась, запруженная снегом и льдом. Мы с леди Маргарет остались дома и играем в карты. Здесь зябко и серо, воздух пропитан влагой, даже стены плачут от сырости, но я счастлива. Я люблю его, я бы жила с ним где угодно, а потом придет весна, а за ней — лето, и я знаю, что мы будем счастливы всегда. Поздно ночью в дверь постучали. Каталина открыла: — Ах, любовь моя! Что ж так долго? Войдя в комнату, он сразу ее поцеловал. От него пахло вином. — Никак не мог отделаться, три часа кряду пытался от них уйти и не мог. — Подхватил ее на руки, отнес на кровать. — Расскажи мне историю. — А спать? — Нет. Лучше спой мне о том, как мавры потерпели поражение под Малагой. — Под Альгамой! [11] — рассмеялась она. — Ладно, спою тебе несколько куплетов, а всего их там сотня, наверно. — Спой все сто. — Ночи не хватит! — Этой не хватит — допоешь в другой раз, — легко вздохнул он. — Слава богу, нам предстоит еще много, много ночей. — Это запретная песня, — сказала она. — Ее запретила сама моя матушка. — Как же ты ее выучила? — удивился он. — От служанки. У меня была нянька, мориска, временами она забывала, кто она и кто я, и пела. — Что такое мориска? И почему песня запрещена? — Мориска — это мавританка. Мы зовем так арабов, которые остались в Испании. Они не такие, как те, что живут в Африке. А когда я уехала, они стали называть себя «мидаххан» — то есть «тот, кому дозволили остаться». — Дозволили?! На их собственной земле? — возмутился он. — Это не их земля! Она наша. Испанская земля. — Да они жили там семьсот лет! Вы, испанцы, еще пасли скот в ваших горах, а они уже строили дороги, замки и университеты. Ты сама мне так говорила! — Ну и что? Теперь она наша. Он хлопнул в ладоши, как султан: — Спой мне, Шахерезада. И по-французски, дикарка, чтобы было понятно для меня! Каталина в знак покорности сложила руки, как для молитвы, и низко ему поклонилась. — Вот это мне нравится! Что, научили в гареме? Она улыбнулась, откинула голову и запела, переводя на ходу: Старик спрашивает калифа: «Что за странный крик?» Увы, Альгама! Увы, друзья мои, христиане взяли Альгаму! Белобородый имам отвечает: «Это твоих рук дело, о калиф! В недобрый час казнил ты благородных Абенсеррахов» [12] . Увы, Альгама! Недолго осталось Гранаде, халифату, даже самой твоей жизни! Увы, Альгама! Каталина умолкла. — Так оно и случилось. Халифат пал. Кончилось тем, что бедный Боабдил вышел из Альгамбры, из Красной крепости, про которую говорили, что она никогда не падет, с ключами на шелковой подушке, склонился в поклоне перед испанскими королями, отдал им ключи и уехал прочь. Говорят, на горном перевале он обернулся, чтобы бросить последний взгляд на свое прекрасное королевство, и заплакал, и его мать сказала ему: «Плачь, сын мой, как женщины плачут, над тем, что не смог удержать, как мужчина». Артур по-мальчишески расхохотался: — В самом деле? Так и сказала? — И ничего смешного! — мрачно произнесла Каталина. — Я о том, что именно так отозвалась бы и моя бабушка! — с восторгом сказал он. — Благодарение Господу, мой отец получил свою корону! Если бы не так, бабушка отбрила бы его не хуже, чем мать Боабдила. «Плачь, как женщина, о том, что не смог удержать, как мужчина!» |