Онлайн книга «Бернарда»
|
С одной стороны, неприятно знать, что ты был наживкой. С другой – Дрейк (это было видно с его слов и поведения) никогда бы не стал рисковать понапрасну. Тем более мной. По его словам, все это время его люди ни на минуту не выпускали меня из поля зрения и среагировали на вторжение еще до того, как я нашла в спальне мобильник. Выслушав это логичное заверение вкупе с отсутствием излишней эмоциональности в голосе, я подумала о том, что Дрейк идеально подошел бы на роль Шерлока Холмса в нашем мире. Великолепный ум и ноль соплей. Продюсеры бы передрались за такой ценный трофей. И если бы не настоящее беспокойство, перемешанное с трепетным теплом в глубине глаз Начальника, мне, как примерной «жене», пора было бы браться за скалку. Наше прощание прервали тихие шаги по коридору – и на секунду я испытала разочарование: не могла Клэр подождать минутку? Но, разглядев в полумраке коридора ее заплаканное лицо, тут же забыла о собственной досаде. Еще ни разу за все то время, что Клэр жила в этом доме, я не видела ее слез. Всегда сдержанная, аккуратная, несколько сухая внешне, она напоминала строгую и терпеливую няньку для чужих непослушных чад, но в этот момент сама вызывала ассоциации с одним из них. Струящиеся влажные дорожки на щеках, растрепанные темные волосы, опухшие веки и закушенные губы. Подбородок ее дрожал, а в вытянутых вперед ладонях лежало что-то темное, влажное и шерстяное. Я тут же подскочила к ней. – Клэр, что это? Борясь с рыданиями, она ответила: – Дина, это Смешарики. Мертвые. Остальные там… под лестницей… сидят грустные, боятся выйти. Дина, эти люди убили пятерых! И она разрыдалась в голос. На душе вдруг стало тяжело. Неужели эти маленькие обездвиженные комки – наши Пушистики? Те самые, что так отважно стояли на страже этого дома? Глядя на темную шерсть и закрытые глаза (у одного был немного приоткрыт маленький беззубый рот), я почувствовала, что сейчас сама начну рыдать. Наши чудики… наши Смешарики, просившие у телевизора «нанас». А теперь просто маленькие клочки, навсегда забывшие, как дышать. С кровью, с бурыми пятнами на боках, охладевшие внутри. – Нет… – тихо прошептала я, – нет! Молчавший до этого момента Дрейк произнес. – Я распоряжусь в лаборатории, вам вырастят новых. Столько, сколько попросите. Клэр зарыдала еще громче. – Не на-а-а-адо новых! Мы хотим этих, на-а-а-ших, родных… Все еще не веря своим глазам, я медленно протянула руку и прикоснулась к замершим комкам шерсти. Крохотные, беззащитные, пытавшиеся укрыть нас от пуль своими телами. Внутри начало подниматься негодование – неумолимый поток злости и гнева. Воздух вокруг вдруг пошел невидимыми волнами, темная часть меня начала открывать глаза, чтобы отыскать того, кто достоин мести. – Ди, успокойся! – жестко приказал Дрейк, но я едва слышала его. Сердце налилось едкой горечью, медленно обращающейся в холодную ярость. – Успокойся, я сказал! Получив невидимую пощечину по сознанию, я вздрогнула и очнулась. Злость схлынула: словно в сосуде, где она начала накапливаться, кто-то проделал дырочку. – Тебе нельзя сейчас терять остатки энергии! Хочешь, чтобы способности ушли насовсем? Остынь! Дрейк был предельно холоден, собран и зол. Растерявшись от быстрой смены ощущений, я беспомощно переводила взгляд то на Начальника, то на мертвых Смешариков, чувствуя, как испаряющийся гнев затапливает новая волна отчаяния. Так не должно было быть… Не должно! Они ведь Фурии, они – наши. Они не могут просто взять и умереть, так нечестно! А я не умею лечить, не научилась… Из моих глаз покатились слезы, в горле, не желая проглатываться, рыбной костью застыла обида на несправедливость жизни. В голове скользнула шальная, почти безнадежная мысль. – Дрейк, ты ведь вылечил Мишу… Знаю, он тогда был живой, но ты ведь смог. Помоги им. Пожалуйста, помоги им! – Ди… – Да, пожалуйста, помогите! – присоединилась Клэр, всхлипывая. – Богом молю, если есть хотя бы шанс, помогите им… заклинаю… Дрейк, поджав губы, неодобрительно смотрел на нас. Вдруг из глубины темного коридора по полу в нашем направлении покатились маленькие тени. Один за другим из-под лестницы выехали Смешарики и сгрудились у ног Клэр, все, как один, опасливо глядя на Дрейка. Мы с удивлением наблюдали за процессией из взъерошенных, грязных, сбившихся в одну тесную кучку существ. Несколько секунд в коридоре было тихо. Потом один из глазастиков открыл рот и тоненьким тихим голосом, старательно напрягая связки, выговорил: – Моги… Несколько секунд царила тишина. Только куча глаз, напряженно уставившаяся на Дрейка в немой мольбе и ожидании чуда. Затем рот открыл другой: – Эйк, моги… Тишина. Третий: – Моги нам… Затем подключилось еще несколько: – Жалста… – Эйк… Эйк… – Жалста… – Моги… моги… – Эйк… – Моги… Через секунду хор из тоненьких жалобных голосов заполнил коридор. С минуту Начальник слушал этот «концерт» молча, укоризненно поджав губы. На какую-то долю секунды мне показалось, что он сейчас уйдет. Просто развернется и уйдет, но этого, к моему огромному облегчению, не произошло. Что-то вынудило Начальника сдаться. – Твою мать… – с чувством выговорил он, глядя на утирающих слезы нас и кучу желтоглазых Фурий под ногами. – Детский сад… Помолчал еще, покачал головой, затем жестко посмотрел на Клэр и отдал приказ, от которого у всех присутствующих радостно заколотилось сердце: – Отнеси их в спальню, положи на кровать, и НИКОМУ не входить, пока я не закончу. Посреди радостных воплей, бубня что-то нелицеприятное себе под нос, Дрейк принялся разуваться. Часы показывали половину пятого утра, а мы с Клэр, возбужденные и взволнованные, все еще сидели на кухне, неспособные угомониться. Пили вино, жевали крекеры и разговаривали. В основном, о последних событиях и о том, что судьба порой бывает несправедлива. Но именно сегодня Удача повернулась к нам лицом – и теперь, наравне с нами, в диалоге активно пытались принять участие тридцать пять Фурий. Да, тридцать пять. Как и в старые добрые времена. Глядя на местами слипшуюся шерсть, мы качали головами: сердце щемило от нежности. Пусть странные, пусть неспособные нормально говорить, но в совершенстве перевоплощаться, они стали для нас родными. Как хорошо, что эта ночь не закончилась на траурной ноте и не нужно никого хоронить с камнем на сердце, пытаясь проглотить горькую пилюлю. Да, время лечит. Наверное, оно вылечило бы и потерю пятерых странных существ, однажды ночью вставших на защиту этого дома, но каждый подобный случай оставляет шрам под кожей, невидимый окружающим и ежесекундно ощущаемый тобой. И каждый такой случай добавляет в жизни пустоты. |