Онлайн книга «Уже мертва»
|
– Например? – В тринадцать лет подсматривал за женщинами. – Я слышала, как она стучит пальцами по клавишам. – Обвинялся в вандализме, не появлялся на работе. Когда ему было пятнадцать, похитил какую-то девочку и продержал ее у себя восемнадцать часов. Серьезных обвинений нет. Вам все это интересно? – Давайте посмотрим на более поздние даты. "Кликанье" мышкой. Еще. Я представляла устремленный сквозь огромные очки в монитор взгляд Люси. – В последний раз был арестован в восемьдесят восьмом году за нападение на человека с такой же фамилией, как у него, должно быть, на родственника. В течение шести месяцев лечился в "Пинеле". – А когда выписался? – Хотите узнать точную дату? – Да. – Насколько я понимаю, двенадцатого ноября восемьдесят восьмого года. Констанция Питр умерла в декабре восемьдесят восьмого. Мне показалось, что в комнате стало невыносимо жарко. Одежда прилипла к вспотевшему телу. – А имя психиатра, наблюдавшего его в "Пинеле", в базе указано? – Указано имя некоего доктора Лаперриера, но психиатр он или нет, не знаю. – Его телефон вы можете мне дать? Люси продиктовала номер. – Где Фортье находится в данный момент? – После восемьдесят восьмого года его больше ни разу не привлекали к ответственности. Здесь есть его старый адрес. Он вам нужен? – Да. Набирая номер и ожидая, что мне ответят с северной окраины острова Монреаль, я едва удерживала слезы. "Успокойся, Бреннан, – твердил мне внутренний голос. – Лучше подумай, что сейчас скажешь". – Больница "Пинель", – ответил женский голос. – Могу я поговорить с доктором Лаперриером? Я страстно надеялась, что этот человек все еще работает в "Пинеле". – Одну минуту, пожалуйста. Да! Он все еще там! Некоторое время я ждала, потом тот же самый женский голос спросил, как меня представить. Я назвала свое имя. Прошла еще минута. – Доктор Лаперриер слушает, – послышалось наконец. Оказалось, это не мужчина, а женщина. Она явно была сильно уставшей. – Здравствуйте. Я доктор Темперанс Бреннан, – произнесла я, стараясь не выдавать голосом своего кошмарного состояния. – Судебный антрополог из "Лаборатуар де медисин легаль". Я принимаю участие в расследовании ряда убийств, совершенных в Монреале и его окрестностях. У нас есть все основания предполагать, что к ним причастен один из ваших бывших пациентов. – Да, – ответила Лаперриер утомленно. Я объяснила, о чем идет речь, и попросила рассказать, что собой представляет Фортье. – Доктор... Бреннан? Я правильно запомнила вашу фамилию? – Да. – Доктор Бреннан, видите ли, я не имею права предоставлять информацию о своих клиентах кому бы то ни было, если мне не предъявляют соответствующего документа. Я обязана соблюдать правила сохранения конфиденциальности. "Спокойно. Ты знала, что она ответит именно так". – Конечно. Вы непременно получите требуемый документ, но позднее. Сложилась критическая ситуация, доктор Лаперриер. Нам срочно нужна ваша помощь. Женщины умирают одна за другой. Их жестоко убивают и расчленяют. Человек, который этим занимается, способен на что угодно. Судя по всему, он наделен довольно острым умом и питает огромную ненависть к женщинам. Мы полагаем, что очень скоро ему потребуется очередная разрядка. – Я сглотнула, смачивая пересохшее от волнения, больное горло. – Один из наших подозреваемых – Лео Фортье. Я должна знать, считаете ли вы этого человека способным на проявление подобной жестокости. Если вы ответите мне сейчас, то нам, возможно, удастся предотвратить смерть очередной женщины. Теперь я чувствовала себя так, будто обернулась еще одним одеялом – одеялом ледяного спокойствия. – Но я не могу... Одеяло тут же как будто разорвалось в самом центре. – У меня есть дочь, доктор Лаперриер. А у вас? – Что? – Шанталь Тротье было всего шестнадцать лет. Он избил ее до смерти, расчленил и бросил, упаковав в полиэтиленовые пакеты. – О Боже! Хотя я никогда в жизни не видела эту докторшу, сейчас почему-то очень ясно представила ее. Среднего возраста, с отпечатком глубокого разочарования на лице. Она работала в системе, которая очень быстро убивает в человеке веру в светлое, в системе, сосредоточенной на самом отвратительном, что только присуще человеческому обществу. Подростки с безжизненными взглядами и перерезанными венами. Дети с ожогами от сигаретных окурков. Человеческие зародыши в наполненных кровью унитазах. Заморенные голодом старики в собственных испражнениях. Женщины с избитыми лицами и молящими глазами. Когда-то этой докторше казалось, что именно она избавит мир от подобной мерзости. Теперь она уверена, что мерзость неискоренима. Странно, но мои слова все же проникли в ее сердце. Почему? Не знаю. – Лео Фортье был помещен в больницу на шесть месяцев в 1988 году. Меня назначили его наблюдающим психиатром. – Вы его помните? – Да. Я ждала затаив дыхание. Из трубки послышалось два щелчка – Лаперриер открыла и закрыла зажигалку. И тяжело вздохнула. – Фортье поступил в больницу после того как избил собственную бабушку настольной лампой. Ей пришлось наложить около сотни швов. Она сама попросила не заводить на внука уголовного дела. По истечении срока принудительного лечения я настоятельно порекомендовала Фортье продолжить курс. Он отказался. – Она на несколько мгновений замолчала, по-видимому, чтобы подобрать верные слова. – Мать Лео Фортье умерла у него на глазах. Бабушка тоже при этом присутствовала. Именно она своим неверным воспитанием вселила в него чрезвычайно негативное представление о самом себе, что в конечном итоге вылилось в его неспособность быть полноценным членом общества. Бабушка очень часто наказывала Лео, но всегда ограждала его от последствий того, что он вытворял вне дома. К подростковому возрасту его психика серьезно нарушилась, и в нем возникла непомерная жажда власти. Эта жажда власти, подавляемые любовь и ненависть к бабушке, а также социальная изоляция привели к тому, что он все чаще и чаще стал переноситься в мир собственных фантазий. Этот человек так и не созрел ни эмоционально, ни социально. – Вы полагаете, он способен на убийство? – спросила я на удивление спокойно. Внутри у меня от страха за Кэти все горело. – В тот период, когда я работала с Лео, его фантазии были повторяющимися и чрезвычайно негативными. Большинство из них состояли из сцен проявления сексуальной жестокости. – Она еще раз тяжело вздохнула. – Лео Фортье – очень опасный человек. |