Книга Блистательный маркиз, страница 13 – Джулия Куин

Приклеив к лицу ослепительную улыбку, Элизабет повернулась к нему. Итак, она будет испытывать свое обаяние на этом мужчине, пока… пока не очарует его.

Она открыла рот, чтобы сказать что-нибудь утонченно остроумное, но не успела издать и звука, как он склонился к ней и, одарив ее теплым волнующим взглядом, произнес:

— Мне не терпится узнать, что могла бы означать ваша улыбка?

Элизабет ошарашенно моргнула. Не будь она уверена в обратном, то предположила бы, что это он очаровывает ее.

Нет, подумала она, мысленно тряхнув головой. Это невозможно. Они едва знакомы, и хотя она не самая уродливая девушка в Суррее, но уж точно не сирена.

— Прошу меня извинить, мистер Сидонс, — кокетливо сказала она. — Как и вы, я иногда погружаюсь в размышления. Надеюсь, вы не сочтете меня грубой?

Он покачал головой:

— Ни в коем случае.

— Но видите ли… — Что там Сьюзен вычитала в той книге? Старайтесь разговорить мужчину о самом себе. Мужчины, как известно, поглощены собой.

— Мисс Хочкис?

Она прокашлялась и изобразила очередную улыбку.

— Видите ли, я как раз думала о вас.

Последовала короткая пауза, затем он спросил:

— Обо мне?

— Конечно. Не каждый день в Дэнбери-Хаусе появляется новый человек. Откуда вы?

— Я люблю переезжать с места на место, — уклончиво ответил он. — Последнее время жил в Лондоне.

— Как это чудесно! — воскликнула она, надеясь, что ее голос звучит достаточно взволнованно. Элизабет терпеть не могла Лондон, считая его грязным, душным и скученным. — И вы были управляющим?

— Не-ет, — протянул он. — В Лондоне не так много больших поместий.

— О да, — пробормотала она. — Разумеется.

Склонив голову, он устремил на нее проницательный взгляд.

— А вы всегда жили здесь?

Элизабет кивнула:

— Всю жизнь. Не могу себе представить, чтобы я жила где-нибудь в другом месте. Нет ничего прекраснее английской деревни, когда все цветет. Просто невозможно… — Она осеклась. Ей не полагается говорить о себе.

Джеймс насторожился. Что она собиралась сказать?

Элизабет похлопала ресницами.

— Вряд ли вам интересно слушать обо мне.

— Совсем напротив, — сказал он, одарив ее пламенным взглядом. Женщины обожают такие взгляды.

Но, определенно, не эта женщина. Она дернула головой и кашлянула.

— Что-нибудь не так? — поинтересовался он.

Она затрясла головой с таким видом, словно проглотила паука. Затем — он мог поклясться, что видел это собственными глазами, — распрямила плечи, словно готовилась к какой-то крайне неприятной задаче, и произнесла не правдоподобно угодливым голосом:

— Я уверена, что вы вели куда более интересную жизнь, чем я, мистер Сидонс.

— Ну что вы, это совсем не так.

Элизабет прочистила горло, чуть не топнув ногой от досады. Не срабатывает. Предполагается, что джентльмены любят поговорить о себе, а этот только и знает, что задает вопросы. У Элизабет возникло престранное впечатление, что он ведет с ней какую-то игру.

— Мистер Сидонс, — сказала она, надеясь, что в ее голосе нет и намека на раздражение, — я с самого рождения живу в Суррее. Каким же образом моя жизнь может быть интереснее вашей?

Он протянул руку и коснулся ее подбородка.

— Мне почему-то кажется, мисс Хочкис, что вы могли бы совершенно меня очаровать, если бы пожелали.

Элизабет резко выдохнула, а затем вообще перестала дышать. Ни один мужчина не касался ее так. Наверное, у нее все задатки падшей женщины, если тепло его руки оказывает на нее такое завораживающее действие.

— Вы так не считаете? — прошептал он.

На какую-то долю секунды Элизабет качнулась к нему, но тут в ее голове зазвучал голос миссис Ситон, удивительным образом напомнивший ей Сьюзен.

Если ты внезапно прервешь разговор, — нашептывал голос Сьюзен, — он будет гадать, что же ты собиралась ему сказать.

И Элизабет, ни разу не испытавшая пьянящего блаженства от сознания, что некий мужчина увлечен ею, решительно выпрямилась и сказала с поразительной твердостью:

— Я должна идти, мистер Сидонс.

Он медленно покачал головой, не отрывая взгляда от ее лица.

— Что вас интересует, мисс Хочкис? — спросил он. — У вас есть хобби? Какие-нибудь увлечения? Вы производите впечатление весьма незаурядной молодой особы.

Он ее разыгрывает, определенно. Он недостаточно ее знает, чтобы составить о ней столь лестное мнение. Глаза девушки сузились. Он хочет знать, чем она занимается. Ну что ж, она ему скажет.

— Что я больше всего люблю, — сказала она, широко раскрыв блестящие глаза, — так это возиться в огороде.

— В огороде? — поразился он.

— О да. Первый урожай, который мы снимем в этом году, — репа. Целая гора репы. Вы любите репу?

— Репу? — повторил он. Она энергично кивнула:

— Репу. Некоторые считают ее скучноватой, даже простоватой, но, по-моему, более захватывающего корнеплода не найти.

Джеймс затравленно огляделся, явно подумывая о бегстве. О чем это она, к дьяволу, толкует?

— Вы когда-нибудь выращивали репу?

— Я… нет, никогда.

— Какая жалость! — прочувствованно сказала она. — Можно многому научиться в жизни, выращивая репу.

Джеймс с явным недоверием склонился к ней:

— Вот как? И чему же вы научились?

— Ну…

Он так и знал. Она его разыгрывает. Но зачем? Он улыбнулся с самым невинным видом:

— Я весь внимание.

— Усердию! — выпалила Элизабет. — Можно узнать очень много об усердии.

— Правда? И что же именно?

Она драматически вздохнула.

— Мистер Сидонс, боюсь, что, начав спрашивать, вы никогда не остановитесь.

Пока Джеймс пытался переварить это заявление, она пропела:

— О, смотрите, мы уже в Дэнбери-Хаусе! Передайте, пожалуйста, леди Дэнбери, что я буду в розовом саду, на тот случай, если понадоблюсь ей. — И, не потрудившись проститься, упорхнула.

Джеймс немного постоял, пытаясь привести в порядок мысли после самого нелепого разговора в своей жизни. И вдруг заметил тень, вытянувшуюся вдоль здания.

Как же, в розовом саду. Нахальная девчонка прячется за углом, подглядывая за ним. Ничего, он узнает, что она затеяла, чего бы это ему ни стоило.