Онлайн книга «Побег из Араманта»
|
– Вылезайте! – скомандовал один из людей, скрестив на груди руки. Дети повиновались. В ту же секунду их крепко схватили. – Шпионы – чаки! – объявил главный и с омерзением сплюнул. – Вредители! – Сэр, прошу вас… – начала Кестрель. – Молчать! – рявкнул бородач. – Презренные чака! Откроете рот, когда я скажу! И он повернулся к маленькому паруснику. Кое-кто из мужчин уже осматривал судно, оценивая нанесенный ущерб. – Итак, наш корвет разрушен? – Да, сэр! – Запереть их! Ну, вы за это заплатите, негодяи! Головами ответите! Командир важно пошагал прочь. Подчиненные довольно загоготали. Троицу запихнули в какую-то клетку на краю палубы, стражник зашел следом и гаркнул: – Вниз! До самого конца! Клетка немедленно заскользила по рельсам из гладко струганных досок. Другие охранники уже поджидали внизу, косясь на детей с нескрываемой злобой и отвращением. Подъемное устройство громыхнуло и встало. Узников провели по темному коридору и грубо, взашей, затолкали в трюм для пленных. Железная дверь захлопнулась, тяжелый ключ со скрипом повернулся в замке. Друзья поднялись с пола, потирая ушибленные места, и осмотрелись. Темница была совершенно пуста, не было даже скамеечки, чтобы присесть. Единственное окно выходило на плац. Снаружи оглушительно топали десятки ног. Дети припали к решетке. По плацу маршировал отряд бородачей. Главный из них отдал приказ, и все извлекли из ножен длинные клинки. – Убьем ненавистных чаков! – гаркнул командир. – Убьем ненавистных чаков! – грянули хором остальные. Последовал ряд яростных воплей и движений, призванных, по всей видимости, обозначать смертоносную пляску войны. – Баррака! – пронзительно прокричал главный. Отточенная сталь засвистела в воздухе. Мужчины взревели во все глотки: – Рака! Ка! Ка! Ка! И: – Убьем ненавистных чаков! Так повторялось много-много раз, и с каждой минутой бородачи все больше входили в раж. Вскоре они уже топали ногами, багровые от злости, готовые давить и сокрушать кого или что угодно. Близнецы смотрели на эту сцену с нарастающей тревогой, и только Мампо восторженно вторил воинственным танцам. Больше всего ему понравились чудные прически. – Как они это делают? – бормотал мальчик, накручивая на пальцы свои жесткие волосы. – Видали, а? В каждой косичке по нитке! Красные, белые, желтые, зеленые… Точно радуга! – Заткнись. Громыхнул увесистый замок. Дверь отворилась и впустила мужчину, в точности такого же, как и те, что маршировали по плацу, разве что чуть постарше и поприземистей. Охранник шумно пыхтел, держа в руках целую гору еды. – Не вижу смысла, – бурчал он, опуская огромный поднос. – Все равно вас наутро вздернут. Верно, Морах так пожелала. – Морах! Вы о ней знаете? – встрепенулась Кесс. – Кто же не слышал про Морах? – хмуро усмехнулся бородач. – Она ведь приглядывает за каждым. Даже за мной. – Вы хотели сказать, защищает? Стражник расхохотался. – Надо же, защищает! А как же. То бурю нашлет, то болезнь, то вдруг дойная корова без причины сдохнет. Вот погодите, она и о вас позаботится. Сегодня – как огурчики, а завтра болтаться вам в петле. Да-да, Морах приглядит за любым, будьте спокойны. На подносе оказались кукурузные лепешки с сыром и молоком. Первым, разумеется, на еду накинулся Мампо. Немного подумав, близнецы обстоятельно присоединились к нему. Охранник прислонился к стене и подозрительно сощурился. – Мелковаты вы для лазутчиков, – заметил он. – Мы не лазутчики, – насупилась Кестрель. – Презренные чаки, не так ли? – Нет. – Еще соврите, что вы барраки! – Нет… – А кто не баррака, тот и есть самый настоящий чака, – попросту рассудил стражник. Девочка не нашла что возразить. – Чаков мы убиваем, – солидно прибавил бородач. – Красивые у вас волосы, – вмешался Мампо, разделавшись со своим ужином. – Тебе нравится? Похвала явно застала мужчину врасплох. Впрочем, нельзя сказать, чтобы слова юного узника ему не польстили. Стражник немилосердно подергал себя за косички. – На этой неделе решил попробовать голубой и зеленый. – А трудно их заплетать? – Не то чтобы трудно… Надо лишь руку набить, должно ведь получаться равномерно и туго. – Могу поспорить, что вы в этом дока. – Да уж, не новичок, – ухмыльнулся охранник. – А ты, я гляжу, смышленый парень. Для презренного чаки, конечно. Всякая враждебность улетучилась из его голоса. Близнецы только диву давались. – Голубой идет к вашим глазам, – продолжал Мампо. – Так и задумано, – кивнул бородач. – Многие предпочитают красные, горячие оттенки, а мне по душе холодные. – Наверно, с моими волосами даже вам не справиться, – тоскливо вздохнул мальчик. – Хотел бы я походить на вас. Мужчина смерил пленника задумчивым взглядом. – Почему бы и нет. А чего, это без разницы, ты ведь почти что покойник. Тебе какой цвет? – Не знаю. Какие у вас есть? – Да любые, на выбор. – Тогда я хочу все, – загорелся ребенок. – Да уж, со вкусом у тебя нелады. – Охранник почесал в затылке. – С другой стороны, в первый раз… И вышел из темницы. – Честное слово, Мампо! – воскликнула Кестрель, когда Железная дверь затворилась. – Нас хотят повесить, а ты нашел, о чем думать! – О чем же еще? Стражник вернулся с расческой и мешком, полным пестрых мотков. Усевшись на пол со скрещенными ногами, бородач занялся волосами мнимого лазутчика. Чем дальше продвигалась работа, тем охотнее мужчина болтал с юными пленниками. Поведал, к примеру, что зовут его Салимба и что в обычное время он работает на ферме. Рассказал о несметных стадах Омбараки. Тысяча с лишком коров, а еще козы и длиннорогие овцы мирно паслись на лугах этого гигантского поселения на колесах. Девочка решила воспользоваться дружелюбием охранника и вытянуть побольше сведений: вдруг пригодится. Первым делом, кто такие чаки? Салимба осклабился и погрозил пальцем. – Меня не проведешь, хитрющая… Вот, какой пурпурный, как играет! Не мешало бы тебе иногда мыть голову, парень. – Знаю, – вздохнул Мампо. – И что, чаки давно враждуют с барраками? – не сдавалась Кестрель. – Спросила, надо же! Не то слово – «враждуют». Вы, чаки, бессердечно истребляли нас веками! Думаете, мы забыли кровавую Резню Полумесяца? Или подлое убийство Раки Четвертого? Не бывать этому! Барраки не смирятся, пока дышит на свете хоть один презренный чака. |