Онлайн книга «Песнь Огня»
|
– Держитесь середины тропы, – эхом разнесся голос главаря. Кестрель еще раз потрогала стены – все в трещинах. Вдруг ее вытянутая рука наткнулась на деревянный шест, потом еще на один. Шесты попадались все чаще. Ощупав стены повнимательнее, Кестрель поняла, что это опоры. Они стояли под наклоном и сходились у потолка, откуда то и дело падали мелкие камешки. Пеплар Вармиш испугалась темноты и толстых каменных стен и захныкала. Сарель Амос, которая шла за девочкой, нашла ее руку и крепко сжала. – Уже почти дошли, – хрипло проворчал Барра. Ход стал уже, свод опустился, и все шли пригнувшись. Наконец главарь гаркнул куда-то в темноту: – Дозорный, хо! Донесся слабый ответный крик: – Айя! – Барра, хо! Все остановились. Заскрипела массивная дверь – и ход залило светом. Рев воды. Терпкий дым костров. Ослепительное небо. Бандиты и пленницы вылезли наружу и встали рядом с дозорным. Кестрель обнаружила, что они находятся на широком карнизе. Над головой – стены огромного ущелья, высоченные скалы, на которые невозможно взобраться. Под ногами – бурная река, которая и вымыла это ущелье. Поток вырывался из трещины и, шипя, падал в пузырящееся озеро. В дальнем конце вода вытекала наружу сквозь несколько узких щелей. Вот бы найти путь для побега! Увы, это самая настоящая крепость, и вход или выход тут только один. Берегов у реки не было. Их заменял деревянный настил вдоль стены, шириной добрых пятьдесят шагов – достаточно для целого поселка из крытых соломой хижин. В самом широком месте реки бандиты соорудили три помоста. На каждом горел костер и кипела вода в котелках. Вокруг ходили люди: в основном мужчины, хотя были и женщины, и дети. Кестрель расстроилась: она не ожидала, что разбойников будет так много и что их поселение так хорошо защищено. Главарь обвел рукой хижины: – Дом клайна Барры. Ваш дом. Он повел девушек вниз по крутым каменным ступеням. На настиле их встретила высокая женщина с седыми волосами, перевязанными веревкой, на вид одного возраста с главарем. Она обвела пленниц оценивающим взглядом и обратилась к Барре: – Прекрасно. Откуда такие? – С дороги, – ответил Барра. – Из Домината, наверно. – А, понятно. Там кого только нет. Она жестом подозвала девушек, привела на помост и приказала сесть у костра. – Только смотрите в реку не свалитесь! Вода ледяная. Умрете быстрей, чем вас вытащат. Девушки дрожали от холода и от страха. Молодые бандиты-похитители столпились поодаль и смотрели в их сторону. Седая женщина зашла в самую большую хижину и что-то резко сказала. Вышли две женщины помоложе с детьми на спинах и принесли чашки с водой и тарелки с сушеным мясом. Пеплар Вармиш вспомнила отца и снова расплакалась. – Я хочу умереть, – тихо всхлипывала она. – Я хочу умереть… – Все будет хорошо, – обняла ее Кестрель. – Только не трусь. – Пусть умрут они! – прошипела Сирей. – Я убью любого, кто ко мне подойдет. – Пока терпите! – обратилась ко всем Кестрель. – Ешьте и пейте, сколько можете. Чтобы хватило сил в лабиринте. – В лабиринте?! – раздались испуганные голоса. – Туда же нельзя! – По-другому никак. Слушайте меня. Я найду наших. «Если Бомен будет близко, – подумала Кестрель. – И если он сможет нас всех вывести». Но вслух она сказала: – Пока за нами смотрят, мы не убежим. Будем ждать ночи. – В лабиринт ночью?! – Другого выхода нет. Кестрель увидела, что седая женщина возвращается, и прошептала: – Пусть думают, что мы сдались. Делайте все, что скажут. Она смотрела на Сирей. Остальные были слишком напуганы, чтобы сопротивляться, а вот глаза бывшей принцессы метали искры. Гнев мог толкнуть ее на опрометчивый поступок. – Поели? Отдохнули? Девушки молча кивнули. Седая женщина присела рядом. – Меня зовут Мадриэль. Я Мать клайна. – Она заметила мокрые щеки Пеплар. – Не плачьте. Вы больше не пленницы. Вы невесты. Вас ждут уважение и почет. У нашего клайна мудрый и сильный Отец. Он накажет любого, кто вас обидит. Кестрель заговорила за всех: – Мы станем невестами, даже если не захотим? – Захотите, – ответила Мадриэль. – Вы должны служить клайну. Клайн – ваш дом, ваша семья. Он будет кормить вас и охранять, уважать вашу старость и оплакивать вашу смерть. И в благодарность вы должны поддерживать пламя в очаге для охотников и воинов. Вы должны дать клайну мальчиков, которые вырастут высокими и сильными и когда-нибудь тоже станут охотниками и воинами. Таков обычай клайна. Сирей сердито замотала головой. – Тебе не нравится наш обычай? – мягко спросила Мадриэль. – У женщин что, нет другой цели, кроме как рожать мужчин? – Да, – ответила Мадриэль. – А у мужчин нет другой цели, кроме как давать жизнь женщинам. Молодые разбойники перестали глазеть и ушли в общую хижину. Мадриэль показала на другую сторону реки. К дальней стене жался второй настил, поменьше первого. Туда вел мостик с перилами, который пересекал реку в самом узком месте. На настиле стояли крошечные, на вид новые хижины. – Ваши свадебные хижины. Сегодня вы войдете в них с мужьями и проведете там пять дней и ночей. Только сейчас девушки по-настоящему осознали, что их ждет. Краса Мимилит оглянулась: – Мы выберем мужей сами? – Вы?! Конечно нет! – возмутилась Мать клайна. – Они выберут вас. Тем временем парни вышли из хижины и стали потягиваться, словно разминались перед работой. Кестрель заметила, что один так и не открыл лица. Почему? – Первое право у самого сильного, – продолжала Мадриэль. – Он выберет самую здоровую и плодовитую. Тогда клайн получит сильных и здоровых детей. Второй будет следующим. Так шестеро наших юношей получат по невесте. Таков обычай клайна. – Что за бессмыслица! – не удержалась Сирей. – Как он узнает, кто самая плодовитая? – По силе желания. Плодовитая молодая женщина – самая желанная. Взгляните на меня. Я как цветок с опавшими лепестками. Я больше не могу рожать детей. Меня не желает ни один мужчина. А вот ты, – она снова обратилась к Сирей, – ты – распускающийся бутон. – Только не я. – Сирей покраснела и коснулась обезображенной щеки. Мадриэль рассмеялась. – Думаешь, это делает тебя в глазах мужчины менее желанной? Деточка, все твое тело источает сладкий аромат молодости. Тебя выберет первый. – Какая разница, кто нас выберет! – вмешалась Кестрель. – Все равно мы о них ничего не знаем. |