Книга Песнь Огня, страница 16 – Уильям Николсон

– Положите тарелки и чашки, – приказала Мадриэль невестам. – Снимите ленты.

Она собрала лоскуты и отдала женихам. Руфи Блеш взял в руки свой, синий, и встал лицом к костру. Остальные выстроились за ним в том порядке, в каком раньше лежали их ленты. Последний оказался не у дел и отошел, качая головой и что-то недовольно бормоча.

Увидев, что все готовы, Барра сказал:

– Выбирай.

На этот раз Руфи не колебался. Он выступил вперед в свете костра и положил ленту на колени Кестрель. Барра неохотно кивнул: главная среди невест станет хорошей подругой будущему Отцу клайна.

За Руфи пошли остальные и выбрали тех же самых девушек – кроме того, кто хотел получить Кестрель. Когда наступила его очередь, он мрачно пожал плечами – мол, зря вы так – и взял себе последнюю невесту, маленькую Пеплар Вармиш.

Как Кестрель и рассчитывала, на все это ушло много времени. Свадебный пир начался снова, однако большой костер уже приугас, небо потемнело. Кестрель подала Руфи мясо и питье, как ее учили. Парень медленно жевал покалеченными челюстями. Они не разговаривали и даже не смотрели друг на друга. Но когда Руфи доел и отдал Кестрель тарелку, она написала пальцем по жиру: «Помоги!»

Руфи прочитал, поднял глаза и едва заметно кивнул. Большего Кестрель и не было нужно.

Барра поднялся.

– Последний луч появился и исчез, – объявил он. – Костер догорает, все устали. Свадебные хижины готовы. Переведите невест через реку.

Чтобы выиграть время, Кестрель сказала:

– Отец клайна! У нашего народа тоже есть обычаи. Для мантхов ночь свадьбы – время, когда девочка становится женщиной. В эту ночь мы прощаемся с детством и переступаем порог в новую жизнь.

Девушки-мантхи незаметно переглянулись: они в жизни не слышали о таком обычае! Кестрель все придумала.

Впрочем, Барра об этом не догадывался и уважительно спросил:

– Чего ты хочешь, дочка?

– Согласно обычаю мантхов, Отец, – сказала Кестрель, зная, что ему нравится такое обращение, – невеста первую половину свадебной ночи проводит наедине с женихом молча и не шевелясь. Тогда их души соединяются. Потом невесты уходят от женихов и в последний раз собираются вместе – это называется «встреча невест». – Кестрель сочиняла на ходу с совершенно невозмутимым выражением лица. – На встрече невест мы прощаемся с детством. Потом идем обратно к женихам и вступаем в новую жизнь.

– Ясно.

Барра взглянул на жену. Та пожала плечами и кивнула:

– Вреда не будет.

– Вы больше не мантхи, – сказал Отец клайна, немного подумав. – И все же я не вижу причин запрещать вам в последний раз исполнить свой обычай. Прощайтесь с детством по обычаю мантхов и начинайте новую жизнь по обычаю клайна.

– Спасибо, Отец, – поблагодарила Кестрель. Потупив глаза в знак покорности, девушка протянула руку Руфи Блешу, чтобы тот перевел ее через реку. Мадриэль обратилась к молодым мужчинам:

– Отнеситесь к невестам с уважением. Не нарушайте их обычай.

Пара за парой прошли по узкому мостику на другую сторону реки, к свадебным хижинам, залитым бледным лунным светом.

Кестрель видела в испуганных глазах невест надежду, что она поможет им, спасет от этого ужаса. Надо как-то намекнуть, что план есть, и главное – не трусить. И тут Кестрель заметила, как крепко Вида Так стиснула свои дрожащие руки, и поняла: все в порядке. Подруги смелее ее: ведь они не знают, что Бомен скоро их найдет.

– Сидите молча и не двигайтесь, – сказала Кестрель. – Когда придет время, я заберу вас.

Кесс нагнулась и первой вошла в низкий проем. Внутри было совсем темно. На ощупь девушка нашла на куче сена шерстяное одеяло и села. Руфи Блеш забрался в хижину следом и опустился на землю очень близко: не специально, а потому что было тесно. Нога Кестрель касалась его колена. Руфи била дрожь.

Какое-то время оба молчали. Постепенно глаза Кесс привыкли к темноте. Через полукруглый дверной проем было видно, как люди тушат костры на помостах и уходят в общие хижины.

Кестрель тихо заговорила, стараясь, чтобы ее не услышали в соседних хижинах:

– Отцы скоро заснут?

– Скоро, – еле слышно ответил Руфи.

– Когда меняют дозор?

– На рассвете.

Тишина. Угли разбросанных костров с треском потухли. Река шумела и журчала. Из хижин не доносилось ни голосов, ни шорохов.

Кестрель вслушивалась: где Бомен? Иногда ей казалось, что брат уже рядом, но это ощущение тут же пропадало. Руфи Блеш молчал.

– Сюда идет мой брат, – сказала Кестрель. – Бомен.

Тут Руфи спросил:

– Сколько?

Кестрель поняла, о чем он. Перед ее глазами снова встала жуткая картина: пламя в обезьяньей клетке, крики, извивающиеся тела за прутьями…

– Двадцать, – ответила Кесс.

Руфи уронил голову на грудь. Потом спросил еще тише:

– Кто?

– Амарет. Хельмо. – От несчастных остались только имена. Их даже не похоронили, не поставили надгробие. Жестокие времена… – Старый Сеп. Мальчик Мутов. – Кестрель всегда забывала, как его зовут, но на этот раз почему-то вспомнила: – Гончер Мут. И Пиа.

– Пиа!

Да, Руфи Блеш дружил с Пией Грис! Люди даже говорили, что они поженятся. Пиа вышла за Таннера Амоса и погибла, когда Руфи сбежал.

Блеш, потрясенный тем, что услышал, больше не задавал вопросов. Кестрель не знала, что ему сказать, как облегчить его боль. Да и стоит ли? Он эту боль заслужил.

С другой стороны, без него им не спастись.

– Руфи, – сказала Кестрель, – все в прошлом. Сейчас нам нужна твоя помощь.

– Что мне сделать?

– Надо найти оружие. Мечи, ножи, хоть что-нибудь.

– Какой смысл? Их слишком много.

– Достань оружие. Мы разберемся.

Руфи замолчал. Кестрель ждала, зная, что никакие слова на него не подействуют. Руфи примет решение сам – как тогда.

– В хижине для готовки есть ножи, – наконец сказал он. – Для мяса.

– Можешь принести их, чтоб тебя не увидели?

Руфи выглянул наружу: костры догорали, клайн спал.

– Да.

– Принеси по ножу каждой.

– Я знаю этих людей. У них нет жалости. Они убивают своих. Когда старики слабеют и больше не могут работать, их сбрасывают в реку.

– Ты боишься?

– Боюсь? Чего? Нет, Кестрель, я просто предупреждаю. Я хочу тебе помочь.

– Тогда иди. И возвращайся с ножами.

Руфи помолчал. Потом встал и, пригнувшись, вышел из хижины. Кестрель смотрела, как по узкому мосту в слабом свете луны движется бесшумная тень, а потом подняла глаза к серебристому небу – и увидела на самой кромке скал кошачий силуэт.