Книга Девушка для победителя, страница 12 – Ванесса Фитч

Йен нахмурился. Он, конечно, не думал, что вся история закончится через пару дней. Но сколько ему опасаться Рудолфа Эшвуда? Он согласен отправиться в изгнание, не видеть Сандру и своих друзей, но он не готов к кровавой мести длиной в жизнь. Впрочем, ответ на этот вопрос могло дать только время. А пока…

— А что там с Лив?

— Уверен, с ней все будет в порядке. Я ясно дам понять Аде Эшвуд, что любые агрессивные действия по отношению к сотрудникам твоего агентства приведут к разглашению нежелательной для них информации.

Йен вздохнул с некоторым облегчением.

— Ровно через сутки большинство этих проблем будет уже решено, — успокаивающе произнес Уинстон.

— Спасибо. Я очень благодарен тебе за помощь. Даже больше, чем ты можешь себе представить.

На другом конце провода повисла тишина, потом Уинстон откашлялся и смущенно произнес:

— Грегори сказал… что это твоя Сандра… детская любовь… — Разговоры по душам никогда не были сильной стороной Уинстона.

Йен закрыл глаза, стараясь вспомнить, что же он говорил о ней пятнадцать лет назад длинными ночами в камере, а потом на ферме Макманамана. Романтические юношеские мечты. И он не терял надежды, пока суровая реальность не преподала ему хороший урок. Нежная возлюбленная так и не ответила ни на одно его письмо. Значит, я ей не подхожу, решил тогда Йен.

Подходит ли он ей теперь? Или ему лучше сразу отказаться от надежд?..

Йен сокрушенно покачал головой. Сейчас явно не время думать обо всем этом.

— Да, но это было давным-давно, Уинстон, — ответил он.

Тот тяжело вздохнул.

— Я бы рассказал тебе кое-что о Рудолфе Эшвуде, если бы знал, что она вышла за него.

— Кое-что?

— Такие люди не меняют своего отношения к женщине. Эта информация мало кому известна, но на совести Рудолфа изнасилование.

Йен сжал зубы. Несомненно, заботливая мать сделала все, чтобы скрыть этот позорный факт биографии сына. Его бесило, что деньги и власть помогают избежать наказания за любые грехи. Но ни деньги, ни власть не способны вернуть Сандру в ее золотую клетку. Только через мой труп, яростно думал Йен.

— Я сделаю все, чтобы сдерживать его с помощью законных механизмов, — продолжал Уинстон. — Можешь на меня рассчитывать. Жаль только, что твоя Сандра попала в самый эпицентр урагана.

— Зато здесь она хотя бы в безопасности.

— Да. Сегодня ночью Оливия останется у меня.

— А как же ее жених?

— Он уехал по делам в Бирмингем.

— Дай мне ее на минуту.

Через некоторое время в трубке раздался мелодичный голос его помощницы:

— Со мной все в порядке, Йен. Знаешь, я нисколько не осуждаю Сандру за этот побег. Ее муж в самом деле не подарок.

— Обещай мне, что станешь во всем слушаться Уинстона. И будешь верить только ему.

— Хорошо.

— Вот и отлично. Спасибо тебе за помощь еще раз. Я свяжусь с вами, как только решу, где остановлюсь.

— Будь осторожен.

— Ты тоже.

Оливия передала трубку Уинстону, и тот сразу же заявил:

— А теперь я хочу поговорить с Сандрой.

— Нет, подожди минут пятнадцать. Я перезвоню тебе.

Йен сомневался, что Сандра готова отвечать на вопросы его друга. Говорить о своей неудачной семейной жизни тяжело и в обычной ситуации, а уж после такого напряженного дня тем более. Оставалось надеяться, что у нее хватит сил взять себя в руки и начать сотрудничать с Уинстоном. Без ее доброй воли весь план был обречен на провал.

Йен быстро покинул кабинет Грегори и направился в гостевое крыло дома. Больше всего его огорчала необходимость втягивать Сандру в неприятную судебную процедуру. Она и так уже достаточно настрадалась от мужа. Ей не давал покоя страх перед ним, а о том, что послужило причиной этого страха, Йен мог только догадываться.

Его передернуло от отвращения. Изнасилование… Мало кто знает, какие жуткие подробности стоят за этим словом…

Йен постучал в дверь. Он разрывался между двумя противоречивыми желаниями: убедить ее все рассказать Уинстону и спрятать ее подальше от этого кошмара. Жаль, что не получилось спасти ее в одиночку, чтобы их было только двое — он и она. К сожалению, пришлось прибегнуть к помощи других людей.

Сандра открыла дверь, и Йен просто смотрел на нее, не в силах произнести ни слова. Его обуревали разнообразные чувства, и он боялся дать им волю.

Она уже переоделась в простую полотняную юбку и просторную белую блузку. Несмотря на синяк под глазом и следы прошедших лет, она выглядела такой же нежной и прекрасной, как в юности. Йену хотелось обнять ее, прижать к себе и оградить от всех неприятностей. С ним она будет в безопасности, он сумет доказать, что жизнь может быть прекрасна. Он откроет ей мир, где царит любовь и нет страха.

Но ей уже не двенадцать лет, и годы разлуки сделали свое дело. Ему пока что не под силу снять с ее плеч этот груз. Может быть, потом. А может быть, и никогда…

— Уинстону нужно поговорить с тобой, Сандра, — сказал он, стараясь не смотреть ей в глаза.

Но она нисколько не испугалась, наоборот, расправила плечи и подняла голову.

— Я готова, — заявила Сандра, не скрывая решимости идти до конца.

Йен вызвался проводить ее до кабинета Грегори. Он испытал несказанное облегчение, когда Сандра согласилась помогать им в войне против своего мужа.

— Ты говорил с Уинстоном? — спросила она напряженным голосом.

— Да.

— Оливия в порядке?

— Да. Она с ним.

Сандра выдавила из себя некое подобие улыбки.

— Она мне понравилась. Между вами… что-нибудь есть?

— Крепкая дружба и полное взаимопонимание. Я очень ценю и уважаю Лив как человека, но мы оба против романов на службе. К тому же у нее есть жених, — ответил Йен и неожиданно ощутил потребность добавить: — И у меня нет никого.

— Ох! Я просто… — Сандра смущенно покачала головой, и густые волосы рассыпались по ее плечам. — Вы понимаете друг друга с полуслова.

— Мы работаем вместе уже почти десять лет. За это время все шероховатости сгладились. Лив — моя правая рука. Я доверяю ей как себе. Если мне придется уйти из дела, я знаю, что контора не развалится, пока там Лив.

Сандра кивнула.

— Ты уверен, что ей ничто не угрожает?

Да, видимо, Рудолф Эшвуд сильно ее запугал, если она все время думает о его мести. Йен коротко пересказал свою беседу с Уинстоном.

— Ада ничего не захочет слышать, — покачала головой молодая женщина. — Рудолф — ее единственный сын. Надежда и опора, так сказать.