Онлайн книга «Посланник»
|
— Поведение других ты объясняешь их личными особенностями или же нормами, принятыми в их культуре? — И тем и другим. — Успех приписываешь способностям самой личности или же помощи других, деньгам, удаче? — И то, и другое. — Ты предпочитаешь менять ситуацию в свою пользу или же подстраиваться под неё? — И то, и другое. Олег бросил папку с бумагами на стол и сделал странное движение руками, словно отказываясь иметь с ней какое-либо дело. — Твои ответы не информативны, Юрий, — бросил на стол полный отвращения взгляд. — Кто бы сомневался. — Учитель? Олег вновь повернулся к своему первому помощнику, и глаза его были стары и бездонны. — Те вопросы, по которым я тебя только что прогнал, должны очень грубо диагностировать такую характеристику культуры, как индивидуалистичность или, напротив, коллективизм. Как ты думаешь, к какому из этих полюсов прибивает людей, живущих на территории твоей страны? — Коллективизм? — Распространённое заблуждение. Исторически — да. Когда-то это была общинная крестьянская культура, со всеми вытекающими последствиями. Но сегодня? Вы слишком долго пытались подражать Западу. К тому же главной предпосылкой индивидуализма является уровень благосостояния и образования, а с этим здесь не так ужасно, как принято считать. Уж поверь, я знаю, с чем сравнивать! — То есть мы, оказывается, все индивидуалисты? — В голосе Юрия прорезалось сдобренное здоровой иронией недоверие. Молодец, парень! Уже сейчас не позволяет вешать себе лапшу на уши. — Здесь начинается самое интересное. Слушай внимательно и попытайся вникнуть. Были проведены исследования среди эмигрантов из России. Те, кто жил в странах с чётко выраженной индивидуалистической культурой (в Америке, например), показывали очень явные, почти агрессивные коллективистские тенденции. Основные ценности: помощь ближним, отзывчивость, забота и так далее. Те же, кто переехал в такие страны, как Япония, становился искренним и яростным индивидуалистом. То же явление отслеживается и по другим показателям: открытость-закрытость групп, избегание неопределённости, дистанция власти, мускулинность-феминность... — Олег сделал паузу. — О чём вам это говорит? — Москва — Третий Рим, Россия — буфер между Западом и Востоком, великая объединяющая роль, духовность... — Не смешно. Юрий закрыл глаза, расслабил плечи и задумался. Скорее даже погрузился в аналитический транс, как его учил Посланник. Наконец, выдохнув, произнёс: — Адаптационный потенциал. Потенциал сохранения собственной идентичности во враждебных условиях. — И уже нормальным, не машинным тоном: — Русский и в Африке русский! Тоже мне, новость! — Это означает, друг мой, что ваш народ чрезвычайно трудно завоевать. Что и подтверждается всей историей государства Российского, включая памятные визиты господ Бонапарта и Адольфа. И... — Олег заговорил тише. — ...Мне даже думать не хочется о возможном развитии событий в будущем, где именно эти качества, отличающие ваш народ, окажутся наиболее востребованы. До Юрия, похоже, только сейчас начало по-настоящему доходить. Он резко, почти болезненно вскинул голову, уголки губ побелели. — Ты ведь тогда упоминал вторжение, так? Посланник медленно кивнул. Произнёс задумчиво, почти размышляя вслух: — Мне думается, нам следует сосредоточиться на изучении тактик партизанской войны. — Чушь! — Правая рука Юрия сжалась в кулак. — Полная чушь! Олег взглядом попросил аргументировать это заявление. — Все эти заумные методики... От них за километр несёт пропагандой! Если бы русские были так горды и непобедимы, как пытаются изобразить, разве они бы позволили творить с собой такое? Посланник покачал головой. — Мы говорим о разных вещах, ученик. Поймите, ключевое слово здесь именно «позволили». Сталин ведь не просто сгноил в лагерях миллионы людей, он сделал это с радостного одобрения и при поддержке других миллионов. Они верили, что поступают правильно. Твой народ обладает гибкостью, понимаешь? А гибкий прут можно гнуть не ломая, как никогда не выдержит более твёрдый стержень. — Пятнадцатилетний пацанёнок согнул в руках воображаемый металлический прут и посмотрел на сжавшего губы Юрия своими старыми и очень усталыми глазами. — И вот это «гнуть» меня и пугает больше всего. Размышлять про «гнуть» Юрий не имел ни малейшего желания. Эта мысль требовала некоторого времени, чтобы с ней свыкнуться и обмозговать в благословенном одиночестве. Однако раз Олег вдруг ни с того ни с сего так разоткровенничался... — Что же ещё ты исследовал? Посланник понимающе улыбнулся. — Популярную литературу. Если быть более точным — ту, где вы пытаетесь моделировать поведение человека при максимально необычных обстоятельствах. — То есть? — Фантастику и фэнтези. Юрий был несколько ошарашен. Такого он не читал. Крутой наёмный убийца откровенно гордился тем, что по вечерам он предпочитает углубляться в японскую философскую прозу или листает томики поэтов Серебряного века. — А любовные романы ты часом не пытался проанализировать? — Зря ты так, — добродушно ухмыльнулся Леек. — Фантастика, сказки, фольклор — они всегда очень чувствительны к тончайшим оттенкам настроений и состояний коллективного сознания. Кстати, к разговору о русской ментальности... Один из самых распространённых сюжетов в этих жанрах — обычные люди из вашего мира попадают в какие-то совершенно необычные обстоятельства. В прошлое, например. А теперь обрати внимание: в англоязычных произведениях более популярен сюжет, когда в другую реальность проваливается группа людей: целый город, или полк, или таинственно исчезнувший римский легион. Оказавшись на новом месте, эти люди сплачиваются вокруг своих лидеров, начинают «просвещать» местное население и перестраивать окружающее на свой вкус. Заканчивается тем, что все вокруг проникаются их «продвинутыми» идеями, а герои в конечном итоге оказываются посреди чуть изменённого варианта знакомого им мира. В русскоязычной литературе всё по-другому: в иную реальность попадает один, в крайнем случае несколько героев, которые чаще всего не несут с собой ни огнестрельного оружия, ни других «чудес» земной цивилизации. Ничего, кроме самих себя. И их пребывание в новых условиях начинается с того, что они пытаются слиться с окружающим. Не набрасываются с ружьями на плохих ребят, а тщательно скрывают свою «инаковость», пытаясь как можно больше узнать о ситуации. Пытаясь научиться всему, что кажется полезным. Пытаясь адаптироваться. И лишь потом, немного освоившись, показывают зубы... И всё равно в конце оказываются в выигрыше, но действуют методами своего нового мира, а не кроша орды кочевников из пулемёта. Весьма... существенное различие, ты не находишь? Юрий смотрел задумчиво и отстранённо. |