Книга Домой до темноты, страница 84 – Чарльз Маклин

— Я не могу тебя отпустить, — сказал я.

— Знаете, я подумал, что приехал Эд. — Следуя за незнакомцем, Кэмпбелл плел небылицу о встрече, назначенной в «Ла-Рошели». — Миссис Филдинг сказала, что он с минуты на минуту вернется.

Страж вежливо дал ему закончить и взглянул на часы:

— Эд Листер в Нью-Йорке. Уже поздновато, приятель. Вряд ли он нынче появится.

— В Нью-Йорке? — эхом откликнулся Кэмпбелл. — Хозяйка сказала, что я могу его подождать, но я и сам уже начал сомневаться.

— У нее свое представление о времени.

Кэмпбелл выдавил улыбку.

— Вообще-то я уже вызвал такси, минут пятнадцать назад. Хотел проверить, не подъехало ли.

— Мы узнаем, когда подъедет — они всегда сигналят. Кстати, я — Гай. Может, пива или чего другого, пока ждем?

Страж открыл холодильник и достал пару бутылок «Миллера».

— Нет, спасибо, — вскинул ладони Кэмпбелл, чувствуя, как бухает сердце. — Кэмпбелл Армур.

Ему очень не понравилось это «мы».

Отерев о джинсы, Страж протянул руку, холодную и влажную от запотевших бутылок. Он не мигая смотрел на сыщика, пока тот не ответил взглядом.

Кэмпбелл знал, что перед ним Эрнест Ситон и никто другой.

Страж подтянул к себе стул и сел. Теперь он выглядел старше, чем показалось вначале, — не боясь ошибиться, ему можно было дать лет тридцать пять. Кэмпбелл отметил хороший рост, мощные грудь и плечи, обтянутые линялой зеленой рубашкой. Естественная экономность движений, свойственная спортсменам, говорила о хорошей форме. Страж расслабленно потягивал из бутылки пиво, словно был у себя дома.

— Ничего, если я спрошу? — непринужденно сказал Кэмпбелл. — Сами-то вы кто, Гай?

— Кто я сам? — Страж улыбнулся и покачал головой. — Понятно, вы слышали, как я назвал Алису бабушкой. Ее все так зовут. Она была давнишней подругой моей бабки. Типа вместе росли в Западной Виргинии. Я изредка заскакиваю — глянуть, как она тут. Старуха классная, правда?

Кэмпбелл не слышал, как подъехала его машина. Может, все это время он был в доме?

— Значит, так вы познакомились с Листером?

— Пожалуй, да, — покивал Страж. — Вообще-то мы не встречались. Присаживайтесь, я кое-что расскажу вам о себе и вашем клиенте.

— Лучше в другой раз. — Кэмпбелл ухватился за возможность распрощаться. — Вы не против, если я заберу свое барахло и встречу такси на дороге?

— Против.

— Не понял? — засмеялся Кэмпбелл.

Страж поставил бутылку на стол и ладонью отер рот.

— Кончайте вы эту хренотень, Кэмпбелл. Они сейчас в ресторане. Потом он предложит отвезти ее домой, и она, скорее всего, пригласит его к себе выпить.

Сыщик молча смотрел на него.

— Я пытался ее остеречь. — Страж вздохнул и, сцепив руки на затылке, покачался на стуле. — Джелена рассказала, что он уже давно пасет ее в Сети. И вот хмырь объявился в Нью-Йорке. Я советовал ей обратиться в полицию. Она не послушала.

Спокойно признается, что знает девушку. Сыщика пробило испариной. Все подстроено Стражем/Эрнестом/Гаем, как бы его там ни звали. Это его работа.

— Вы полагаете, мой клиент способен причинить ей зло?

— Мы оба знаем, что это вполне возможно.

— Тогда почему вы сами не вызовете полицию? Страж усмехнулся:

— Что толку?

— Да, пожалуй, никакого, — кивнул Кэмпбелл.

Неожиданный оборот беседы не нравился: чем больше Страж откровенничает, тем меньше шансов, что он позволит ему уйти.

— Вы же понимаете, что Листер хочет ее убить?

— Господи, вы серьезно? На него это не похоже…

— Как убил мою мать.

Кэмпбелл стушевался. Будто захлопнули дверь и задвинули щеколды. Он сглотнул слюну.

— Вы всерьез полагаете, что Эд Листер имеет отношение к смерти Джун Ситон?

— Не надоело выебываться? — Страж покачал головой. — Вы же видели его той ночью. Можно сказать, побывали в доме. Все было именно так, как я показал, ничего не выдумано. Кто-то скажет, все произошло слишком давно, но я так не считаю.

— Эд говорил, что на вечеринке познакомился с кем-то, похожим на вашу мать. Ему было двадцать, он даже не знал, как ее зовут.

— Вот как? Зато она знала его имя. Оно было на том проклятом конверте. В письме она умоляла приехать за ней.

— Но не отправила его.

— Это вовсе не означает, что он там не появился.

— Но зачем ему убивать малознакомого человека?

— Я не верю, что они виделись только раз. Думаю, их связь затянулась. Может, она передумала бежать с ним, не захотела бросать семью. Или же он взбесился… он ведь охотник, психопат.

Пот щипал глаза. Если согласиться слишком быстро, Страж его раскусит.

— Мой клиент утверждает, что близко не был к вашему дому, а в день убийства находился в другой стране. Он клянется, что обо всем узнал лишь пару дней назад.

— И вы ему верите?

Кэмпбелл замялся:

— Не знаю.

— Хрена лысого вы не знаете.

По правде, сомнения еще оставались, но теперь это уже не имело значения. Главное — предупредить девушку, что от кого-то из этих двоих исходит опасность.

— Знаете что? — Голос сыщика слегка дрогнул. — Пожалуй, я еще раз наберу диспетчера и узнаю, почему так долго нет машины.

— Что за спешка? Я еду в город и подвезу вас. Да сядьте вы, ради бога, расслабьтесь.

Кэмпбелл неохотно подтянул к себе стул. Вблизи Страж производил впечатление деревенского здоровяка, излучающего внутренний покой: правильные черты, ясные светлые глаза, безупречная кожа. Сыщику пришлось напомнить себе причину своих опасений.

— Вроде вы ужарели, приятель. Может, передумаете насчет холодненького пивка?

Ноги бы унести, какое уж тут пивко… Кэмпбелл вспомнил о компакт-дисках с сетевыми разговорами и копией любовного письма, которые легко нашел в кабинете, о содержимом рюкзака в шкафу. Все подстроено так, чтобы убийство выглядело повторением прежнего злодейства.

Он спросил, как письмо вывело на Эда Листера.

— После смерти бабки его переслала мне Грейс Уилкс. Видимо, сочла, что я вправе о нем знать.

— И вы решили найти Листера.

— Это было не так уж трудно.

— Надумали поквитаться за смерть родителей? Да?

— Я хотел справедливости.

— Но опирались на сомнительную улику.

— Я провел собственное расследование.

Кэмпбелл кивнул. Он еще мог отступить, притворившись, что согласен с намеренно искаженным взглядом на прошлое, хотя даже это не гарантировало его безопасность. Кира никогда ему не простит, но он думал о другом.