Книга Скандальный дневник, страница 32 – Джулия Лэндон

Лакей, стоявший при входе в столовую, открыл им дверь. Эвелин сделала глубокий вдох, вскинула подбородок и шагнула за порог.

В столовой было пусто, если не считать двух лакеев, стоявших рядом с буфетом. Конец обеденного стола украшали два столовых прибора. Этот стол ручной работы из красного дерева — свадебный подарок лорда Доннелли — был изготовлен в Ирландии и в разобранном виде привезен в Англию.

Эвелин нерешительно взглянула на слуг и пошла в конец стола, проводя пальцами по спинкам стульев, которые были придвинуты к столу и расставлены на идеально ровном расстоянии друг от друга. Когда она приблизилась к своему месту, из соседней двери, словно по команде, появился Бентон и поспешно выдвинул ее стул, пока лакей усаживал Харриет.

— А где все? — поинтересовалась она, садясь за стол.

— Остальные уже поели, мэм.

Странно… Эвелин посмотрела на часы, стоявшие на буфете. Без четверти восемь. В этом доме ужин всегда подавали ровно в восемь.

— Не понимаю, — сказала она.

Тем временем один лакей наполнил ее рюмку вином, а другой налил половником суп в их тарелки.

— Вообще-то это трудно назвать едой, — объяснил Бентон, накрывая ее колени льняной салфеткой. — Они поужинали орешками.

— Орешками?

— Да, мэм.

Она подняла глаза.

— А скажите, сэр, где они сейчас?

— В личной гостиной его сиятельства, играют в карты.

— Понятно. — Эвелин прищурилась и вновь посмотрела на двух лакеев. — Бентон, попросите, пожалуйста, Кэтлин, чтобы после ужина она посидела с леди Харриет. — Она улыбнулась девочке. — И передайте ей, что миледи обожает играть в шахматы.

— Не волнуйтесь, — глубокомысленно сказала Харриет, — я часто ужинаю одна. Так даже проще: никто не ругает меня за плохие манеры.

«Бедная девочка!» — подумала Эвелин, но засмеялась:

— Я не буду ругать тебя за плохие манеры, но и ты, пожалуйста, не осуждай меня, договорились?

За ужином они болтали о принцессе Амелии. По словам Харриет, та потеряла золотую шпильку, и разразился целый скандал: подумали, что ее взяла горничная. Но, в конце концов, пропажа нашлась, и с горничной были сняты все подозрения. Девочка сообщила об этом с явным облегчением.

— Мама говорит, что ее надо было вышвырнуть из дома, — сказала Харриет. — Мама всегда выгоняет прислугу. Когда я вырасту, я не буду вышвыривать из дома слуг, потому что они все очень добры ко мне. А вы?

Эвелин улыбнулась:

— Надеюсь, что нет. Харриет зачерпнула ложкой суп.

— Я буду лучшей хозяйкой, чем мама, — заявила она. — Моим слугам никогда не захочется уходить из моего дома, потому что мы будем часто устраивать вечеринки и веселиться.

— Вот здорово! — воскликнула Эвелин. — Можно я тоже приду к тебе?

— Конечно, — серьезно ответила Харриет. — Только не приводите маму, а то она начнет выгонять слуг.

Эвелин засмеялась.

Когда они поужинали, Эвелин пожелала девочке спокойной ночи и пообещала встретиться с ней за завтраком. Харриет увел лакей, а она пошла в другую сторону, к зеленой гостиной и дальше, в личные покои Натана.

С каждым шагом она спрашивала себя, стоит ли туда идти… но потом услышала смех и почувствовала запах табака.

Подумать только: всего несколько часов назад ей было его жалко! Он и его проклятые дружки ничуть не изменились — все так же пьянствуют, все так же играют в карты. Раньше она часто ссорилась с Натаном из-за этих его кутежей, а сейчас он хотел убедить ее в том, что стал другим!

Эвелин повернула хрустальную ручку и отворила дверь в кабинет. На полу лежал толстый обюссонский ковер, а в глубине комнаты четверо мужчин сидели за карточным столом, некрасиво сгорбившись в своих креслах и зажав в зубах сигары. Возле каждого из них стояло по стакану виски.

Эвелин пошире открыла дверь и вошла в гостиную.

Увидев ее, мужчины поспешно встали — правда, без особой грации. Доннелли опрокинул свой стакан, даже не заметив этого. Эвелин в ужасе смотрела, как темная жидкость впитывается в ковер.

— Мэм? — сказал Натан, прищурившись и, оперся рукой о карточный стол.

— Прошу прощения… Я спустилась к ужину и обнаружила, что в столовой никого нет.

Натан взглянул на Ламборна:

— Ужин? Ах да, ужин! Я… э…

Она сцепила руки за спиной и прошла в комнату.

— Как я поняла, вы решили провести ночь за картами, а перед этим подкрепились орешками. Отличное меню!

Натан вдруг улыбнулся. Эвелин знала эту теплую, совершенно обворожительную улыбку — когда-то, увидев ее, она испытывала чувство невесомости.

— Орешки и впрямь были вкусными.

— О Боже! — ахнул Доннелли, только сейчас заметив пролитое виски.

Остальные трое тоже увидели мокрый ковер и засмеялись.

Эвелин направилась к остывающему камину. Проходя мимо карточного стола, она не сводила глаз с Натана.

— Ах, лаванда! — повел носом Уилкс. — Позвольте заметить, мэм, что женщине не очень идет этот запах.

— Значит, вы побывали в маленькой лаборатории Линдсея? — спросил Ламборн. — Я еще не встречал человека, который бы так любил лаванду, как он.

Эвелин удивленно поморгала, потом посмотрела на Натана.

— Так они знают? — Она обвела рукой его друзей. Натан слегка качнулся.

— Они сами обнаружили мою лабораторию, — сказал он, метнув на Ламборна уничтожающий взгляд.

— Да-да, — поспешно подтвердил Ламборн. — Это произошло совершенно случайно. Мы охотились… — он сделал неопределенный жест рукой, — и наткнулись на лабораторию.

Приятели Натана, очевидно, считали ее полной дурой.

— Наткнулись? Значит, вы еще могли ходить? Какая удивительная история! — сухо заметила Эвелин и перевела взгляд на Натана: — Думаю, вам, милорд, будет интересно узнать, что не вы один имеете хобби. Я вот, к примеру, собираюсь восстановить порядок в аббатстве и оранжерее — вернуть им былую красоту.

— Что ж, на здоровье.

Натан с удивлением уставился на свои карты. Казалось, он только сейчас заметил, что все еще держит их в руке.

— Разумеется, я не поскуплюсь на затраты.

— Конечно, — протянул Натан и опять поднял глаза, в то время как остальные мужчины смотрели кто в пол, кто на стол — лишь бы не на Эвелин.

— Ну ладно, господа, — небрежно произнесла она, — не буду вам мешать. Грызите орешки и режьтесь в карты.

— Спокойной ночи, леди Линдсей, — выдавил Доннелли.

Эвелин закатила глаза и пошла к двери, однако по пути ее внимание привлекли чернильные пятна на стене — оставленные Робби длинные беспорядочные росчерки. У нее слегка сдавило в груди, но вопреки собственным опасениям она быстро с этим справилась.