Книга Опасный искуситель, страница 74 – Сабрина Джеффрис

Ричард презрительно фыркнул.

– Вижу, не одного меня хорошенькое личико может ввести в заблуждение.

Корделия рот раскрыла от удивления, а Себастьян поднял руку, сжатую в кулак.

Корделия встала между ним и лордом Кентом.

– Нет! Прекратите это, оба!

– Вас это не касается, мисс Шалстоун, – рявкнул Ричард. – Отойдите!

– Как раз меня это касается, милорд, – прошипела она, в то время как Себастьян пытался ее оттолкнуть. – Хоралы написала я, угодно вам в это поверить или нет!

Услышав яростный вопль Себастьяна, она схватила лорда Кента и развернула его лицом к себе.

– Так вы думаете, я их не сочиняла? Тогда объясните, откуда мне известно следующее: две диатонические темы – в первом из посланных мной хоралов; тональность меняется в коде последнего из посланных мной, но это есть и в двух других, опубликованных вами. И Корелли мне нравится больше, чем Фробергер потому, что у него слышен каждый инструмент в отдельности.

Он изумленно уставился на нее, а она продолжала, понизив голос:

– Еще я должна сказать, что ошиблась, считая вас джентльменом. Вы не тот лорд Кент, что писал письма. Тот был добр и умен, а в вас эти качества отсутствуют.

Выражение лица лорда Кента переменилось, но она лишь перевела дыхание и заговорила дальше:

– Я оставила свои обязанности и родной дом и отправилась в столь длительное путешествие лишь потому, что брат, который вас «опекает», умолял меня помочь вам. Я поборола гордость и была готова к тому, что похвалы за мои сочинения достанутся моему отцу, и сделала это только по просьбе вашего брата. Во время путешествия я пыталась научить отца всему, что знаю, хотя у него нет никакого слуха. Я сделала все это лишь для того, чтобы вы сказали, что я лгу.

Она уперлась руками в бока, и гнев ее был величествен.

– Что же, милорд, хоть я и сомневаюсь, что вы достойны этого обращения, сейчас, впервые за долгое время я не лгу про то, кто сочинил эти хоралы. Но раз вы так уверены в том, что я лгу, значит, вы никогда больше не будете их издавать. Наше сотрудничество закончено. Я ни строчки не напишу для черт знает кого, для того, кто поливает меня презрением.

Господи, подумала она с ужасом, до чего же довел ее лорд Кент, что она стала употреблять выражения Себастьяна! Еще несколько минут, и она начала бы ругаться как простолюдинка.

– Это все, что я хотела сказать. – Она перевела дыхание и заметила, как озадаченно смотрит на нее отец. – Пойдем, папа, надо сказать Гонорине, что мы уезжаем немедленно.

– Корделия, не следует торопиться, – начал было Себастьян, но она развернулась, не обращая на него никакого внимания, и направилась к столовой.

Но, к сожалению, на пути ее стояла леди Джудит. Она смотрела на нее встревоженно и умоляюще протягивала к ней руки.

– Прошу вас, мисс Шалстоун, подождите.

Корделия, с трудом держа себя в руках, покачала головой.

– Я должна уйти.

– Не стоит так расстраиваться из-за тех глупостей, которые наговорил Ричард. Уверяю вас, характер у него действительно дурной, но он не так неблагодарен, как может показаться.

– Простите, – заговорила Корделия, но слезы подступали к ее глазам, мешая продолжить. Господи, только бы не разреветься здесь и перед этой женщиной!

– Вы нужны ему, – мягко сказала леди Джудит, взяв Корделию за руку. – Он не хочет этого признавать, но ваши сочинения необходимы его издательству.

– Я… я не могу…

– Джудит права, – раздался за ее спиной голос лорда Кента. Чувствовалось, как он волнуется. Помолчав, словно собираясь с мыслями, он продолжил: – Прошу вас, не уезжайте из-за тех глупостей, что я наговорил.

Он старался говорить почти умоляюще, совсем не так, как несколько минут назад, но Корделия стояла в нерешительности, и плечи у нее дрожали – она по-прежнему с трудом удерживалась от слез.

– Умоляю вас, мисс Шалстоун. – Лорд Кент тяжело дышал. – Прошу вас, примите мои изви-нения.

Она медленно повернулась к нему. Правильно ли она расслышала? Прядь волос выбилась у него из хвоста, стянутого на затылке, и висела вдоль щеки, отчего он выглядел по-детски трогательно. Она вспомнила все, что рассказывал Себастьян про лорда Кента, и эти рассказы отозвались в ее добрейшем сердце. Ах, если бы она могла вырвать это глупое сердце из груди!

– Почему я должна вас прощать? – шепнула она, пытаясь побороть в себе желание простить его немедленно.

Он с трудом дышал, руки его судорожно сжимали костыли.

– Потому что Джудит права, говоря, что вы нужны мне.

В каком же он отчаянии, если признает это! Казалось, он всеми силами пытается усмирить свою гордость.

– Печально, что я лишился поддержки Генделя, – продолжал он, – но вас потерять я не могу.

Она в последний раз попыталась сопротивляться и сказала резко:

– Я решила, что вы так и не поверили в мое авторство. Ведь вы думаете, что женщины не могут сочинять музыку.

Он поморщился.

– Прошу простить меня. Я не помнил себя от гнева. Но, по правде говоря, в последнее время я пересмотрел свое отношение к женщинам. – Он взглянул в сторону леди Джудит, а потом вновь посмотрел на Корделию и слабо улыбнулся. – Кроме того, тот, кто предпочитает Корелли Фробергеру, не может быть самозванцем.

Они пристально смотрели друг на друга. Она не хотела верить внезапной перемене в нем, но он, судя по всему, искренне раскаивался. На самом деле прежде она была поражена тем, что он сразу же признал ее сочинения и издал хоралы никому не известного викария. Было бы неправильно бросить его на произвол судьбы именно сейчас, особенно после того, как он, поборов гордость, принес ей свои извинения.

– Ну же, детка, – сказал викарий, выглядывая из-за спины лорда Кента, – прости его, и хватит с этим. Мне до смерти надоело изображать из себя музыканта.

Она обвела взглядом присутствующих. Все смотрели на нее с надеждой.

– Хорошо. Кажется, вы меня убедили. – Она посмотрела Ричарду прямо в глаза. – Я принимаю ваши извинения, лорд Кент.

– И вы по-прежнему позволите мне быть вашим издателем?

Она помолчала немного и кивнула.

– Только с одним условием.

Лорд Кент устало смотрел на нее.

– И что же это за условие?

– Я хочу, чтобы на сочинениях стояло мое имя.

– Ваше имя? – переспросил он недоверчиво.

– Да. – Она глубоко вздохнула. Как устала она слыть кем-то другим. Музыку сочиняла она, и ей хотелось, чтобы это стало известно всем. – Я имею право использовать собственное имя. Если вас это не устраивает, что ж, значит, мы с вами не сможем работать вместе.