
Онлайн книга «Проделки близнецов»
При появлении девочки фройляйн Герлах отдает горничной распоряжение: — Принесите-ка нам шоколаду! И вафли с начинкой! — Затем она нежно обращается к гостье: — Как мило, что ты навестила меня! Вот, сразу видно, до чего я невнимательна! Мне давно уже следовало пригласить тебя! А ты не хочешь раздеться! — Спасибо, я ненадолго. — Ах, вот как! — Фройляйн Герлах ни за что не хочет расстаться со своей приветливо-покровительственной миной. — Но хоть присесть у тебя, надеюсь, есть время? Девочка присаживается на краешек стула, не сводя глаз с хозяйки. Та уже чувствует всю глупость положения. Но держит себя в руках. Для нее многое поставлено на карту. На карту, которую она хочет выиграть и выиграет, во что бы то ни стало. — Ты случайно оказалась в этих краях? — Нет, мне надо вам кое-что сказать. Ирена Герлах улыбается чарующей улыбкой. — Я вся во внимании. Так в чем же дело? Лотта соскальзывает со стула и, стоя посреди комнаты, заявляет: — Папа сказал, что вы хотите за него замуж. — Он в самом деле так сказал? — Фройляйн Герлах заливается звонким смехом. — А не сказал ли он, что это как раз он хочет на мне жениться? Однако, это уже второй вопрос. Итак, Луизерль, все верно, твой папа и я, мы хотим пожениться. И я уверена, что мы с тобой непременно поладим. Я просто убеждена. А ты нет? Подумай, стоит нам немножко пожить вместе и привыкнуть друг к другу, и мы станем лучшими подругами. Мы обе приложим все усилия. Вот тебе моя рука! Девочка отшатывается и отвечает очень серьезно: — Вы не можете выйти замуж за папу! Малышка и впрямь слишком далеко заходит. — А почему это? — Потому что нельзя. — Не слишком исчерпывающий ответ, — язвительно замечает фройляйн Герлах, понимая, что добром тут явно ничего не добьешься. — Значит, ты намерена запретить мне выйти замуж за твоего папу? — Да! — Ну и ну! — Молодая дама в крайнем раздражении. — Я вынуждена просить тебя немедленно отправиться домой. Я еще подумаю, говорить ли твоему папе об этом, более чем странном, визите. И если я ничего ему не скажу, то только чтобы не создавать серьезных препятствий для нашей будущей дружбы, на которую мне все-таки хотелось бы надеяться. Всего хорошего! В дверях девочка еще раз оборачивается и говорит на прощание: — Оставьте нас, пусть все будет так, как есть, очень, очень прошу вас!.. И фройляйн Герлах осталась одна. Все ясно и выход есть только один. Во что бы то ни стало добиться брака. А потом позаботиться о том, чтобы ребенка отдали в интернат. Непременно! Помочь тут может только строгое воспитание, только чужие руки. — Что вам? Горничная стоит с подносом. — Я принесла шоколад и вафли! А где же девчушка? — Катитесь к чертовой бабушке! Поскольку господин капельмейстер сегодня дирижирует в Опере, к ужину он не пришел. И, как всегда в таких случаях, Рези ужинает за компанию с Лоттой. — Что-то ты сегодня совсем ничего не ешь! — укоризненно замечает Рези. — Ну и вид у тебя — тютелька в тютельку привидение, просто жуть берет. Что стряслось-то? Лотта мотает головой и молчит. Экономка берет девочку за руку и тут же в испуге разжимает пальцы. — Да у тебя жар! Сию же минуту ступай в постель! — Причитая и шмыгая носом, она относит обессилевшего ребенка в детскую, раздевает и укладывает в постель. — Только папе ничего не говори! — бормочет девочка. Зубы ее стучат. Рези обкладывает Лотту подушками. Затем мчится к телефону, звонить господину надворному советнику Штроблю. Старый доктор обещает прийти немедленно. Он взволнован не меньше Рези. А Рези звонит в театр. — Ладно! — обещают ей там. — В антракте мы все передадим господину капельмейстеру. Рези опять несется в детскую. Лотта мечется в жару и лепечет что-то путаное, непонятное. Одеяла и подушки валяются на полу. Скорей бы пришел господин Штробль! Что делать? Компрессы? Но какие? Холодные? Горячие? Мокрые? Сухие? В антракте господин капельмейстер, облаченный во фрак, сидит в артистической уборной у сопрано. Выпив по глоточку вина, они говорят о делах. Люди театра всегда говорят о театре. Вот и сейчас тоже. Вдруг в дверь стучат. — Войдите! Входит инспектор сцены. — Наконец-то я нашел вас, господин профессор! — восклицает старый, вконец издерганный человек. — Звонили с Ротентурмштрассе. Ваша дочурка внезапно заболела! Господин надворный советник Штробль был немедленно о сем уведомлен и вероятно сейчас уже находится у одра больной! Господин капельмейстер бледнеет. — Спасибо тебе большое, Герличка, — произносит он совсем тихо. Инспектор уходит. — Надо надеяться, ничего страшного, — пытается утешить его певица. — У девочки уже была корь? — Нет, — отвечает он, вставая. — Извини, Мицци! — Выйдя за дверь, он припускается бегом. Подбегает к телефону. Звонит. — Алло! Ирена! — Да, дорогой! Неужто спектакль уже кончился? А я еще совсем не готова! Он быстро сообщает ей все, что только что узнал. — Боюсь, мы сегодня не сможем увидеться! — Ну, разумеется! Надо полагать, ничего страшного? У малышки уже была корь? — Нет! — отвечает он нетерпеливо. — Я позвоню тебе завтра утром. — И он вешает трубку. Раздается звонок. Антракт окончен. Опера и жизнь продолжаются. Наконец-то спектакль кончился! Капельмейстер взбегает по лестнице в квартиру на Ротентурмштрассе. Ему открывает Рези. Она еще не успела снять шляпу, так как бегала в ночную аптеку. У постели больной сидит надворный советник. — Ну, как она? — шепотом спрашивает отец. — Неважно, — отвечает надворный советник. — Но вы можете говорить нормально. Я сделал ей укол. Лоттхен лежит вся красная и тяжело дышит. Лицо у нее болезненно искажено, как будто искусственный сон, вызванный уколом, причиняет ей боль. — Корь? — Какая там корь, ничего похожего, — ворчит надворный советник. В комнату вся в слезах, шмыгая носом, входит Рези. — Да снимите же, наконец, вашу шляпу! — нервно требует капельмейстер. — Ах, да, конечно, прощенья просим! Она снимает шляпу и застывает, держа ее в руке. Надворный советник вопросительно смотрит на обоих. — Ребенок, по всей видимости, пережил тяжелый душевный кризис, — говорит он. — Вы что-нибудь знаете об этом? Ничего? Может, хотя бы догадываетесь? |