Онлайн книга «Графиня Рудольштадт»
– Что это значит? – резко спросил он, хмуря брови. – Вы не в духе? Или нездоровы? Почему вы назвали меня «государь»? Быть может, мой визит помешал любовному свиданию? – Нет, государь, – ответила молодая девушка, вновь обретая спокойствие искренности, – у меня нет ни свиданий, ни любви. – Прекрасно! Впрочем, если бы даже и так – какое мне дело! Я потребовал бы от вас лишь одного – чтобы вы сознались мне в этом. – Созналась? Очевидно, господин капитан хотел сказать – чтобы я доверилась ему? – Объясните, в чем тут различие. – Думаю, что вы, господин капитан, и сами знаете, в чем. – Допустим. Но знать – еще не значит получить ответ. Если вы влюбитесь, я бы хотел узнать об этом. – Не понимаю, зачем? – В самом деле, не понимаете? Посмотрите мне в глаза. У вас сегодня какой-то рассеянный взгляд. – Господин капитан, вы, кажется, подражаете королю. Говорят, что при допросе обвиняемого он пристально смотрит ему в глаза. Поверьте, такие приемы дозволены ему одному. Впрочем, если бы он пришел с тем же ко мне, я бы попросила его вернуться к своим делам. – Вот как! Вы бы сказали ему: «Идите прочь, государь»? – А почему бы и нет? Место короля на коне или на троне, а, если бы ему вздумалось навестить меня, я была бы вправе отказаться терпеть его дурное настроение. – Согласен. Но вы так и не ответили мне. Вы не хотите избрать меня поверенным ваших будущих любовных приключений? – У меня не может быть любовных приключений, барон, я уже не раз повторяла вам это. – Да, в шутку, потому что я и спрашивал вас в шутку. Ну, а если сейчас я говорю серьезно? – Я отвечу то же самое. – Знаете, вы странная особа. – Но почему же? – Потому что вы единственная актриса, которая не занимается ни любовью, ни флиртом. – Вы дурного мнения об актрисах, капитан. – Нет! Я знавал и добродетельных актрис, но все они стремились к выгодному замужеству, а вы… уж и не знаю, о чем думаете вы. – Я думаю о том, что вечером мне предстоит петь. – Так вы живете сегодняшним днем? – Да, теперь я живу так, а не иначе. – Значит, не всегда было так? – Нет, капитан. – Вы любили? – Да, капитан. – Серьезно? – Да. – И долго? – Да. – А что случилось с вашим возлюбленным? – Он умер! – Но вы не утешились? – Нет. – О, вы еще утешитесь. – Боюсь, что нет. – Странно. Так вы не думаете выходить замуж? – Никогда. – И никогда никого не полюбите? – Никогда. – И даже не заведете себе друга? – Даже друга – в том значении, какое придают этому слову прекрасные дамы. – Полноте! Если вы поедете в Париж и король Людовик Пятнадцатый, этот галантный кавалер… – Я не люблю королей, капитан, и особенно не терплю королей галантных. – Ага, понимаю, вы предпочитаете пажей. Например, такого красивого кавалера, как Тренк! – Я никогда не обращала внимания на его наружность. – И тем не менее сохранили с ним какие-то отношения! – Будь это так, наши отношения носили бы характер чистой и незапятнанной дружбы. – Значит, вы признаетесь, что эти отношения существуют? – Этого я не сказала, – ответила Консуэло, испугавшись, что может выдать принцессу. – Так вы отрицаете это? – Если бы эти отношения существовали, у меня бы не было причин отрицать их. Но почему капитан Крейц расспрашивает меня так упорно? Неужели это может его интересовать? – Очевидно, это интересует короля, – ответил Фридрих, снимая шляпу и резким движением нахлобучивая ее на белую мраморную голову Полигимнии, [95] чей античный бюст украшал одну из консолей. – Если бы меня удостоил своим посещением король, – сказала Консуэло, превозмогая овладевший ею страх, – я бы решила, что ему угодно послушать музыку, и села бы за клавесин, чтобы спеть ему арию из «Покинутой Ариадны». [96] – Король не любит, когда предвосхищают его желания. Он желает, чтобы ему отвечали на вопрос определенно и ясно. Что вы делали сегодня ночью в королевском дворце? Видите ли, раз вы ходите к нему во дворец в неурочное время и без его позволения, значит, и он вправе вести себя у вас в доме как хозяин. Консуэло затрепетала, но, к счастью, присутствие духа всегда словно чудом спасало ее от многих опасностей. Она вспомнила, что Фридриху нередко случалось прибегать ко лжи, чтобы выведать правду, и что его излюбленным средством вырвать у человека признание было напасть на него врасплох. Она овладела собой и, побледнев, но все-таки улыбаясь, сказала: – Какое странное обвинение! Не знаю, право, что и отвечать на столь экстравагантные вопросы. – Вы стали разговорчивее, – заметил король. – Совершенно ясно, что вы лжете. Были вы этой ночью во дворце? Отвечайте – да или нет? – В таком случае – нет! – смело сказала Консуэло, предпочитая быть с позором уличенной во лжи, нежели сделать подлость и выдать чужую тайну, лишь бы оправдаться самой. – Вы не выходили из дворца в три часа ночи, одна, без провожатых? – Нет, – ответила Консуэло, которая немного приободрилась, заметив в выражении лица короля едва уловимый оттенок неуверенности, и теперь превосходно разыгрывала удивление. – Вы осмелились трижды произнести слово «нет», – гневно вскричал король, испепеляя девушку взглядом. – Я осмелюсь произнести это слово и в четвертый раз, если того потребует ваше величество, – ответила Консуэло, решаясь противостоять грозе до конца. – О, я знаю, женщина способна защищать свою ложь даже под пыткой, как первые христиане защищали то, что они считали правдой. Кто может похвастаться тем, что вырвал искренний ответ у женщины? Послушайте, мадемуазель, до сих пор я питал к вам уважение, ибо полагал, что вы являетесь единственным исключением среди обладательниц пороков вашего пола. Я не считал вас способной ни к интригам, ни к вероломству, ни к наглости. Мое доверие к вам простиралось до дружбы… |