Онлайн книга «Обрыв»
— Я не хочу, я не туда шел. — Не стыдитесь меня, я все вижу. Вы хотели робко посмотреть на нее издали — да? Вам скучно, постыло в доме, когда ее нет там. — Какой вздор! я просто гулял… — Давайте триста рублей! Райский пошел опять туда, где оставил мальчишек. За ним шел и Марк. Они прошли мимо того места, где купался Шарль. Райский хотел было пройти мимо, но из кустов, навстречу им, вышел француз, а с другой стороны, по тропинке, приближалась Ульяна Андреевна, с распущенными, мокрыми волосами. Оба хотели спрятаться, но Марк закричал им: — Charme de vous voir tous les deux! [141] честь имею рекомендоваться! M-r Шарль вышел из-за кустов. — M-r Райский! M-r Шарль! — представлял насмешливо их Марк друг другу. — Ульяна Андреевна! пожалуйте сюда, не прячьтесь! ведь видели: все свои лица, не бойтесь! — Никто не боится! — сказала она, выходя нехотя и стараясь не глядеть на Райского. — И оба мокрые! — прибавил Волохов. — Самый неприятный мужчина в целом свете! — с крепкой досадой шепнула Ульяна Андреевна Райскому про Марка. — Ну, прощайте, я пойду, — сказал Марк. — А что Козлов делает? Отчего не взяли его с собой проветрить? Ведь и при нем можно… купаться — он не увидит. Вон бы тут под деревцом из Гомера декламировал! — заключил он и, поглядевши дерзко на Ульяну Андреевну и на m-r Шарля, ушел. — Il faut que je donne une bonne lecon a ce mauvais drole! [142] — хвастливо сказал m-r Шарль, когда Марк скрылся из вида. Потом все воротились домой. — Ну, вот, я тебе очень благодарен, — говорил Козлов Райскому, — что ты прогулялся с женой… — На этот раз благодари вот m-r Шарля! — сказал Райский. — Merci, merci, m-r Charles! — Bien, tres bien, cher collegue! [143] — отвечал Шарль, трепля его по плечу. Райский пришел домой злой, не ужинал, не пошутил с Марфенькой, не подразнил бабушку и ушел к себе. И на другой день он сошел такой же мрачный и недовольный. Погода была еще мрачнее. Шел мелкий, непрерывный дождь. Небо покрыто было не тучами, а каким-то паром. На окрестности лежал туман. Вера была тоже не весела. Она закутана была в большой платок и на вопрос бабушки, что с ней, отвечала, что у ней был ночью озноб. Посыпались расспросы, упреки, что не разбудила, предложения — напиться липового цвета и поставитъ горчичники. Вера решительно отказалась, сказав, что чувствует себя теперь совсем здоровою. Все трое сидели молча, зевали или перекидывались изредка вопросом и ответом. — Вы были тоже на острове? — спросила Вера Райского. — Да, — ты почем знаешь? — Я слыхала, как Егор жаловался кому-то на дворе, что платье все в глине да в тине у вас — насилу отчистил: «Должно быть, на острове был», — говорил он. — Ты все слышишь! — заметил он. — Я был не один; Марк был, еще жена Козлова… — Вот нашел с кем гулять! У ней есть провожатый, — сказала бабушка, — m-r Шарль. — И он был. Опять замолчали и уже собирались разойтись, как вдруг явилась Марфенька. — Ах, бабушка, как я испугалась! страшный сон видела! сказала она, еще не поздоровавшись. — Как бы не забыть! — Какой такой, расскажи. Что это ты бледная сегодня? — Рассказывай скорей! — говорил Райский. — Давайте сны рассказывать, кто какой видел. И я вспомнил свой сон: странный такой! Начинай, Марфенька! Сегодня скука, слякоть — хоть сказки давайте сказывать! — Сейчас, сейчас, погодите, через пять минут приедет Николай Андреич, я при нем расскажу. — Уж и через пять минут! — сказала бабушка, — почем ты знаешь? Дожидайся! он еще спит! — Нет, приедет — я ему велела! — кокетливо возразила Марфенька. — Нынче крестят девочку в деревне, у Фомы: я обещала прийти, а он меня проводит… — Так ты для деревенских крестин новое барежевое платье надела, да еще в этакий дождь! Кто тебя пустит? скинь, сударыня! — Скину, бабушка, я надела только примерить. — Ведь уж примеривали! — Оставьте ее, бабушка, она жениху хочет показаться в новом платье. Марфенька покраснела. — Вот вы какие! я совсем не для того! — с досадой сказала она, что угадали, — пойду, сейчас скину… Райский удержал ее за руку; она вырвалась, и только отворила дверь, как навстречу ей явился Викентьев и распростер руки, чтоб не пустить ее. — Идите скорей — зачем опоздали? — говорила она, краснея от радости и отбиваясь, когда он хотел непременно поцеловать у ней руку. — Что это у вас за гадкая привычка целовать в ладонь? — заметила она, отнимая у него руки, — всю руку изломаете! — Ладонь такая тепленькая у вас, душистая, позвольте… — Подите прочь! Вы еще с бабушкой не поздоровались! Он поцеловал у бабушки руку, потом комически раскланялся с Райским и с Верой. — Рассказывайте, что видели во сне, — сказал ему Райский,скорее, скорее! — Нет, я прежде расскажу! — перебила Марфенька. — Нет, позвольте, я видел отличный сон, — торопился сказать Викентьев, — будто я… — Нет, дайте мне рассказать, — говорила Марфенька. — Позвольте, Марфа Васильевна, а то забуду, — силился он переговорить ее, — ей-богу, я было и забыл совсем: будто я иду. Она зажала ему рот рукой. — По порядку, по порядку! — командовал Райский, — слово за Марфенькой. Марфа Васильевна, извольте! — Я будто, бабушка… Послушай, Верочка, какой сон! Слушайте, говорят вам, Николай Андреич, что вы не посидите!.. На дворе будто ночь лунная, светлая, так пахнет цветами, птицы поют… — Ночью? — сказал Викентьев. — Соловьи все ночью поют! — заметила бабушка, взглянув на них обоих. Марфенька покраснела. — Вот теперь сбили с толку — я и не стану рассказывать! — Нет, нет, говори, говорите! — Ну, вот птицы… — Птицы не поют ночью… — Опять вы, Николай Андреич! не стану — вам говорят! А вот он ночью, бабушка, — живо заговорила она, указывая на Викентьева, — храпит — Ты почем знаешь? |