Книга Неземная, страница 32 – Синтия Хэнд

Может эта девушка и есть партнер Такера по лыжам? Я делаю несколько шагов в сторону, чтобы увидеть ее лицо. Это Ава Петерс. Она в моем классе по химии, определенно привлекательная, с большой грудью и суперсветлыми, почти белыми волосами. Ее отец — владелец рафтинг [30] -компании. Мне удивительно видеть Такера с одной из популярных девчонок, при том, что он определенно не из богатеньких. Но в школе я заметила, что он один из тех парней, которые могут найти общий язык с каждым. Со всеми кроме меня, если быть точной.

Глаза Авы чересчур сильно накрашены. Я спрашиваю себя, нравится ли ему это.

Он переводит взгляд на меня и ухмыляется до того, как я успеваю отвести глаза. Я ухмыляюсь в ответ, потом пытаюсь подойти к буфету. Но идти в лыжных ботинках почти невозможно.

Я стою с несколькими другими зрителями на краю «Вернера» и смотрю, как Кристиан проходит ворота, иногда задевая их своим плечом, проезжая мимо. Это грациозно, то, как он наклоняется перед воротами, его лыжи становятся на край, а его колени почти задевают снег. Его движения такие аккуратные, продуманные. Его губы сжаты, он предельно сконцентрирован.

После того, как Кристиан врывается через финишную линию, я пробираюсь к нему походкой, слегка напоминающей пингвинью, туда, где он наблюдает за спуском других участников, чтобы поздороваться.

— Ты выиграл? — спрашиваю я.

— Я всегда выиграю. Кроме тех случаев, когда проигрываю. Кажется, это как раз один из них, — он пожимает плечами, будто не беспокоится на этот счет, но по его лицу я могу сказать, что он недоволен своим выступлением.

— Для меня ты выглядел хорошо. В смысле, быстро.

— Спасибо, — говорит он. Кристиан снимает номер, закрепленный на его груди — 9. Это заставляет меня вспомнить о 99CX, номере его машины.

— Ты тренируешься для Олимпиады?

Он покачал головой. — Я в команде по лыжам, не в клубе.

Должно быть, я выгляжу удивленной, потому что он улыбается и поясняет — Команда — это официальная сборная школы по лыжам, и она соревнуется только против других школ Вайоминга. Лыжный клуб, куда ходят лучшие, это лыжники, у которых есть спонсоры, национальное признание и все такое.

— Ты не хочешь выигрывать золотые медали?

— Я был в клубе, некоторое время. Но для меня это немного чересчур. Слишком большое давление. Я не хочу быть профессиональным лыжником. Просто люблю кататься. Люблю гонки, — внезапно он ухмыляется. — К скорости быстро привыкаешь.

Да это так, улыбаюсь я. — А я все еще пытаюсь съехать со склона не по частям.

— Как продвигаешься?

— Лучше с каждым днем.

— Скоро будешь готова для участия в гонках.

— Да, и тогда тебе нужно будет держать ухо востро.

Он смеется. — Я уверен, что ты меня сделаешь.

— Точно.

Он оглядывается по сторонам, словно ждет, что к нам кто-то присоединится. Это заставляет меня нервничать, будто в любой момент Кей может материализоваться прямо из прозрачного воздуха и сказать мне, чтобы я отвалила от ее парня.

— Кей тоже катается на лыжах? — спрашиваю я.

Он коротко смеется. — Нет, она сидит в лодже, если вообще приезжает сюда. Она умеет кататься, но говорит, что слишком замерзает. Она ненавидит лыжный сезон, потому что во время выходных я не могу проводить с ней много времени.

— Очень жаль.

Он снова смотрит по сторонам.

— Да, — отвечает он.

— Кей в моем классе по английскому. Она почти никогда не говорит. Мне даже интересно, читает ли она вообще все эти книги.

Окей, видимо, мой язык вообще не связан с моим мозгом. Я смотрю на его лицо, чтобы понять, обидела ли его. Но он снова смеется, дольше и теплее на этот раз.

— Она удостаивает занятия чести своим посещением, только чтобы было, что написать в заявлении в колледж, но книги точно не по ее части, — говорит он.

Не хочу думать о том, что может быть по ее части. Я вообще не хочу думать о Кей, но сейчас, когда мы говорим о ней, мне становится любопытно.

— Когда вы с Кей начали встречаться?

— Осенью, в десятом классе, — отвечает он. — Она — чирлидер, а я в то время был в футбольной команде, и на одной из домашних игр, она получила травму, выполняя «Либерти твист». Кажется, это так называется — обычно про это рассказывает Кей. Она упала и повредила лодыжку.

— Дай мне угадать. Ты унес ее с поля. И потом вы жили долго и счастливо?

Он отводит взгляд, смущенный. — Что-то вроде того, — отвечает он.

И между нами снова неловкая тишина, как по заказу.

— Кей кажется… — я хочу сказать «милой», но не думаю что смогу произнести такое. — Кажется, будто она серьезно в тебя влюблена.

Он ничего не говорит целую минуту, просто смотрит на склон, по которому кто-то съезжает вниз на сноуборде.

— Да, — говорит он задумчиво, будто отвечает в большей степени себе самому, чем мне. — Она хороший человек.

— Здорово, — заключаю я. Я не хочу думать о Кей как о хорошем человеке. Я чувствую себя совершенно комфортно, представляя ее в образе злобной ведьмы.

Он неловко кашляет, и я понимаю, что уставилась на него своими большими совиными глазами. Я краснею и перевожу взгляд на холм, где сноубордист пересекает финишную черту.

— Отличный спуск! — кричит Кристиан. — Отпадно!

— Спасибо, друг, — кричит в ответ сноубордист. Он снимает защитные очки. Это Шон Девидсон, сноубордист Шон, парень из «Пицца Хат», который назвал меня Бозо. Он смотрит на меня, на Кристиана и снова на меня. Я ощущаю его взгляд на себе, как луч прожектора.

— Я лучше пойду, — говорит Кристиан. — Гонка закончилась. Тренер захочет встретиться с нами в домике, посмотреть видео с выступления и типа того.

— Окей, — говорю я. — Было приятно…

Но он уже отвернулся, направляется вниз по холму, снова оставив меня в одиночку спускаться с горы.

В конце марта заклятие зимы разрушилось, и снег в долине растаял всего за два дня. Наши леса наполнились всполохами красных и бардовых полевых цветов. На соснах пробились яркие зеленые листья. Почва, которая была тихой и нетронутой всю зиму, наполнилась цветом и шумом. Мне нравилось стоять на нашем заднем дворе и слушать, как ветерок шевелит листья деревьев, заставляя их шептать что-то в едином ритме, как ручей, протекающий по границе наших земель, счастливо булькает, как поют птицы (и иногда преследуют меня), как верещат бурундуки. Воздух пах цветами и согретой солнцем сосной. Горы позади дома все еще были покрыты снегом, но весна определенно уже началась.

С весной вернулись и видения, во всей своей силе. Всю зиму покалывание в моей голове было тихим, на самом деле, видения приходили ко мне только дважды с моего первого дня в школе, когда я увидела Кристиана в коридоре. Я думала, что свыше мне дарован небольшой отпуск, но кажется, он закончился. Однажды утром я была на полпути к школе, когда неожиданно — бух! — и снова оказалась в знакомом лесу, среди деревьев и с Кристианом, стоящим передо мной.