Книга Перевал, страница 24 – Кир Булычев

С тремя факелами сразу стало светлее. Только очень холодно. Куда холоднее, чем снаружи, потому что там был живой воздух, а здесь воздух мертвый. Коридор вскоре закончился дверью, но Олег уже знал, как ее открыть, и Дик с Марьяной увидели, как он это делает, и поняли, что в действиях Олега появилась уверенность, может, еще не настоящая уверенность, но большее единство с кораблем, чем у них, которым корабль казался страшной пещерой, и если бы не голод, не страх перед ледяной пустыней, они бы остались снаружи. Дойди с ними до корабля Томас, все было бы иначе. Олег не мог взять на себя роль проводника и толкователя тайн, но лучше Олег, чем никого.

За дверью был круглый зал, такого они никогда не видели. В нем мог разместиться весь поселок. Несмотря на свет трех факелов, его потолок пропадал в темноте.

— Ангар, — сказал Олег, заученно повторяя слова Старого. — Здесь посадочные катера и другие средства. Но узел питания был выведен из строя при посадке. Это сыграло роковую роль.

— И вынудило команду и пассажиров идти по горам пешком, — продолжила Марьяна.

Старый на уроках заставлял их заучивать наизусть историю поселка, начало этой истории, чтобы не забывалась. «Без истории люди перестают быть людьми. Это касается отдельных особей и целых коллективов».

— С огромными жертвами… — произнес Дик, но не договорил, замолчал. Здесь нельзя было говорить громко.

Перед ними, преградив путь, лежал цилиндр длиной метров десять.

— Правильно, — сказал Олег, — это тот катер, который они вытягивали из ангара на руках, но не успели, надо было уходить.

— Как холодно, — сказала Марьяна.

— Он в себе держит холод с зимы, — сказал Дик. — Куда дальше? Дик признал главенство Олега.

— Здесь должна быть открытая дверь, — сказал Олег, — которая ведет в двигательный отсек. Только нам туда нельзя. Мы должны найти лестницу наверх.

— Как ты хорошо все выучил, — сказала Марьяна.

— Видишь, пригодилось, — сказал Олег.

Они снова пошли вдоль стены.

— Здесь должно быть много вещей, — сказал Дик. — Но как мы их понесем обратно?

— А вдруг те, кто здесь умер, ходят? — спросила Марьяна.

— Да кончай ты! Сейчас стукну, — сказал Дик.

— Разумеется, — Олег остановился.

— Что? Что ты увидел?

— Я догадался. Если загнуть концы у лестницы, ее можно нагрузить вещами и тащить за собой. Ну, как на санях, которые сделал Сергеев.

— А я думала, ты увидел мертвеца, — сказала Марьяна.

— Я об этом уже подумал, — сказал Дик, — но еще рано гнуть лестницу.

— Первая дверь, — сказал Олег. — Туда нам не надо.

— Я загляну, — сказал Дик.

— Там наверняка радиация, — сказал Олег. — Старый предупреждал.

— Ничего она со мной не сделает. Я сильный, — сказал Дик.

— Радиация невидима, ты же знаешь. Ты же учился. — Олег пошел дальше, неся факел близко к стене. Стена была неровной. В ней были ниши, открытые панели, с кнопками и холодно блестящими экранами. А вот Томас был инженером. Томас понимал, что значат эти кнопки и какую силу они в себе несут.

— Столько всего настроили, сказал Дик, все еще не примирившийся с кораблем, — а разбились.

— Зато они прилетели через небо, — сказала Марьяна.

— Вот эта дверь, — сказал Олег. — Отсюда мы попадем в жилые помещения и в навигационный отсек.

Как это всегда звучало: «Навигационный отсек», «Пульт управления»! Как заклинания.

И вот он сейчас увидит навигационный отсек.

— А ты помнишь номер своей комнаты? — спросила Марьяна.

— Каюты, — поправил ее Олег. — Конечно, помню. Сорок четыре.

— Отец просил меня зайти и посмотреть, как все там. У нас десятая. А ты ведь родился на корабле?

Олег на ответил. Вопрос и не требовал ответа. Но странно было, что Марьяна думает так же, как и он, — странно, когда люди, которых ты считаешь не очень умными, вдруг думают о том же, о чем и ты.

Олег отвел в сторону дверь. И отпрянул.

Он забыл, что этого можно было ждать. Старый предупреждал, что в корабле может функционировать аварийное освещение, автономное, по принципу флюоресценции, то есть самосвечения. Есть такие краски, которые светятся многие годы. Такими красками покрашены некоторые коридоры и навигационный отсек

Свет шел отовсюду и ниоткуда. И было светло. Достаточно, чтобы факелы как будто потухли, их свет был не нужен и невидим.

— Ой, — прошептала Марьяна. — А может, тут кто-то живет?

— Мертвецы, — попытался засмеяться Дик.

— Хорошо, что есть свет, — сказал Олег. — Но мы, наверно, найдем теплые вещи. И будем спать в комнате.

— Нет, — сказал Дик, который немного отстал и еще не вошел в светлый коридор. — Я не буду спать здесь.

— Почему?

— Я буду спать там, на снегу. Там теплее.

Олег понимал, что Дику страшно спать в корабле, но ему, Олегу, хотелось остаться здесь. Он не боялся корабля. Может, испугался сначала, когда было темно, но не сейчас. Это его дом.

— Я тоже не хочу здесь спать, — сказала Марьяна. — Здесь есть тени тех, кто жил. Я боюсь.

Справа стена коридора отошла вглубь, она была забрана прозрачным, как тонкий слой воды, материалом, и Марьяна вспомнила, что он называется стеклом. А за стеклом зеленые растения. С зелеными маленькими листьями, таких зеленых листьев в лесу не бывает.

— Они не схватят? — спросил Олег.

— Нет, — сказала Марьяна, — они замерзли. А к тому же на земле растения не двигаются, разве ты забыл, как нам рассказывала тетя Луиза?

— Это не так важно, — сказал Дик. — Пошли. Не вечно же гулять просто так. А вдруг тут нет еды? Я скоро умру от голода.

Странно, подумал Олег, мне совсем не хочется есть. Я так давно не ел, а есть не хочется. Это нервы.

Через десять шагов они увидели еще одну нишу, но в ней стекло было разбито. Марьяна протянула руку, чтобы дотронуться до растения.

— Нельзя, — сказал Дик.

— Я знаю лучше, я их чувствую. А это мертвые.

Она дотронулась до ветки, и листья рассыпались в пыль.

— Жалко, — сказала Марьяна. — Жалко, что нет семян, мы бы посадили их у поселка.

— Самое главное справа, — сказал Олег. — Направо будут склады. Давайте посмотрим, что там есть.

Они повернули направо. Посреди коридора лежал разорванный полупрозрачный мешок, и из него выкатилось несколько мягких белых банок видно, когда люди бежали с корабля, мешок разорвался, и не было времени чинить его.