
Онлайн книга «Ангелология»
![]() Ангелологи рассматривали открытки, по очереди передавая их друг другу. — В рисунках есть неправильность, — сказал Владимир. — На каждой открытке лиры различаются. — Да, — кивнул Бруно. — Количество струн на правой и левой лирах неодинаковое. Эванджелина заметила, как бабушка рассматривает свою открытку и улыбается, словно наконец поняла ход мыслей Верлена. — Эванджелина, — обратилась к ней Габриэлла. — Сколько струн ты видишь на каждой лире? Эванджелина присмотрелась к своей открытке и увидела, что Владимир и Бруно правы — количество струн на каждой лире было разным. Но она это восприняла скорее как странность самих открыток, а не как серьезное доказательство. — Две и восемь, — ответила Эванджелина, — но что это означает? Верлен вынул из кармана карандаш и по порядку записал цифры под лирами. Затем передал карандаш остальным и попросил их сделать то же самое. — Мне кажется, это не самая удачная интерпретация музыкального инструмента, — разочарованно сказал Владимир. — Количество струн на каждой лире, вероятно, было методом шифровки информации, — сказала Габриэлла. Верлен забрал открытки у Эванджелины, Сейто-сан, Владимира и Бруно. — Вот эти цифры: двадцать восемь, тридцать восемь, тридцать и тридцать девять. В таком порядке. Если я прав, то, соединив эти цифры, мы поймем, где находится лира. Эванджелина уставилась на Верлена. Для нее цифры были совершенно бессмысленными. — Вы думаете, это адрес? — Не совсем так, — ответил Верлен, — но последовательность цифр может указать на адрес. — Или координаты на карте, — предположила Сейто-сан. — Но где? — спросил Владимир. — В Нью-Йорке сотни тысяч адресов. Нахмурившись, он задумался. — Это меня и смущает, — сказал Верлен. — Очевидно, эти цифры должны иметь для Эбигейл Рокфеллер особую важность, но я не знаю, как именно это определить. — Какую информацию можно передать с помощью восьми цифр? — спросила Сейто-сан, словно прокручивая в мозгу варианты. — Или с помощью четырех двузначных чисел, — добавил Бруно. Его забавляло это сомнительное упражнение. — И все числа находятся в промежутке между двадцатью и сорока, — заметил Владимир. — В открытках должно быть что-то еще, — сказала Сейто-сан. — Эти числа слишком случайные. — Большинству людей, — возразила Габриэлла, — они покажутся случайными. Но для Эбигейл Рокфеллер эти числа должны были формировать логический порядок. — Где жили Рокфеллеры? — спросила Эванджелина Верлена, понимая, что вопрос относится к его области знаний. — Может быть, числа указывают на их адрес. — В Нью-Йорке у них было несколько адресов, — ответил Верлен. — Но лучше всего известна их резиденция на Западной Пятьдесят четвертой улице. К тому же Эбигейл Рокфеллер финансировала Музей современного искусства. — Там нет числа пятьдесят четыре, — возразил Бруно. — Подождите, — начал Верлен. — Не знаю, почему я не обратил на это внимания раньше. Музей современного искусства был одним из важнейших предприятий Эбигейл Рокфеллер. К тому же он стал одним из первых публичных музеев и памятников, которые спонсировали они с мужем. Музей современного искусства был открыт в тысяча девятьсот двадцать восьмом году. — Двадцать восемь — первое число в открытках, — сказала Габриэлла. — Верно! — волнение Верлена росло. — Цифры два и восемь могут указывать на этот адрес. — Если дело в этом, — сказала Эванджелина, — то должны быть три других тайника, где хранятся три копии лиры. — Какие цифры остались? — спросил Бруно. — Три и восемь, три и ноль, три и девять, — ответила Сейто-сан. Габриэлла наклонилась ближе к Верлену. — Может быть, — предположила она, — там переписка? Верлен сосредоточенно нахмурился. — Может быть, — наконец сказал он. — Музей средневекового искусства Клойстерс, который был большой любовью Джона Д. Рокфеллера-младшего, открылся в тысяча девятьсот тридцать восьмом году. — А в тысяча девятьсот тридцатом? — спросил Владимир. — Строительство Риверсайдской церкви должно было закончиться приблизительно в тридцатом году. Честно говоря, я никогда не считал ее интересной. — Остается тридцать девятый год, — сказала Эванджелина. Ожидание того, что они вот-вот сделают открытие, волновало ее, от возбуждения она едва могла говорить. — Рокфеллеры построили что-нибудь в тысяча девятьсот тридцать девятом году? Верлен перебирал множество адресов и дат, систематизированных у него в памяти. — А ведь и правда. Рокфеллеровский центр, их собственное детище в стиле ар-деко, открылся в тридцать девятом году. — Числа, сообщенные Инносенте, должны указывать на эти места, — сказал Владимир. — Молодец, Верлен, — похвалила Сейто-сан, взъерошив ему волосы. Атмосфера в комнате мгновенно изменилась, наполнилась беспокойным ожиданием. Эванджелина с удивлением смотрела на открытки. Они оставались в подвальном хранилище больше пятидесяти лет, и ни она, ни другие сестры даже не подозревали об этом. — Как бы то ни было, — резюмировала Габриэлла, призывая всех сосредоточиться, — лира может находиться только в одном из этих четырех мест. — Тогда самым целесообразным будет разделиться на группы и обыскать их все, — сказал Владимир. — Верлен и Габриэлла пойдут в Клойстерс. Там полно туристов, поэтому вынести оттуда что-нибудь нелегко. Думаю, лучше всего с этим справится тот, кто знаком с правилами музея. Сейто-сан и я отправимся в Риверсайдскую церковь. А Эванджелине и Бруно достанется Музей современного искусства. — А Рокфеллеровский центр? — спросил Верлен. — Сегодня там невозможно ничего сделать, — пояснила Сейто-сан. — Ведь сегодня канун Рождества. Там просто сумасшедший дом. — Именно поэтому я думаю, что Эбигейл Рокфеллер выбрала его, — возразила Габриэлла. — Чем труднее добраться до лиры, тем лучше. Габриэлла дала каждой группе открытку, связанную с местом, куда они направляются. — Я очень надеюсь, что открытки помогут нам найти лиру. — А когда мы ее найдем? — спросил Бруно. — Что тогда? — Да, это огромная дилемма, — проговорил Владимир, проводя пальцами по седым волосам. — Сохранить лиру или уничтожить ее. — Уничтожить? — воскликнул Верлен. — Но ведь, по вашим словам, лира не имеет цены! — Этот инструмент не только очередной древний артефакт, — сказал Бруно. — Его нельзя просто взять и выставить в Метрополитен-музее. Его опасность намного перевешивает историческую ценность. Нет другого выбора, кроме как уничтожить его. |